Юлия Макарова - Есть у меня на земле… Сборник стихотворений

Плакала, но шла. Прошла полтыщи.
Кто ещё спасет, как не жена?
О какой любви слова мы ищем?!
Всё смешалось: боль, любовь, война!
Что её вело по той дороге?
Говорят – «любить» равно «жалеть».
И дошла! Сквозь горечь и тревоги!
Не дала супругу умереть!
В ней была недюжинная сила?
Или боги чудеса творят?
Это было. Это, правда, было.
Женщина та – бабушка моя.

Я теперь поверю в декабристок,
В тех, что за мужьями хоть куда.
Женщина России может выстоять,
даже если в сердце бьёт беда.
Может, мы теперь так не умеем,
а тогда умели и могли:
женщины любили и жалели,
и мужей от смерти берегли.
О любви писать с восторгом светлым,
Или слёзы сжав внутри себя…
… Я же знаю: сотни километров
Бабушка осилила ЛЮБЯ…

Не тревожьте память о войне —
Каждый день оплакивать не надо,
Лишь порою в звонкой тишине
Доставайте дедовы награды.

Не сдавайте прошлого в архив,
Не гасите Вечного Огня,
Уважайте павших и живых,
Имена их бережно храня.

Говорите детям о войне —
Чтоб из года в год, из века в век
Мир, подобный тоненькой струне,
Сохранить старался человек.

Он забежал всего на пять минут…
Не раздеваясь, прямо у порога:
– Сестёенка, мама, дайте обниму!
Машина ждёт, а времени немного.

Им друг о друге не было вестей
Ведь город лишь вчера освободили.
И мальчика, одетого в шинель,
Ладони, словно крылья, обхватили.

Машина ждёт… А впереди – война…
Дай бог, что встреча будет не последней.
«Сестра бледна. У мамы – седина…»
И звук клаксона из окна передней…

– Вернись живой! Я больше ничего
И никогда у жизни не просила.
И мать, не плача, сына своего
Широким вдруг крестом перекрестила.

Бой догорал. Как злобные собаки
Брехали отступившие враги,
У выживших в безумной этой драке
В крови и грязи тонут сапоги.
А сколько тех осталось? Единицы.
Сегодня им, выходит, повезло.
Усталые, измученные лица —
Тяжёлое досталось ремесло.
Шинели, забуревшие от крови,
На ранах сбились свежие бинты.
А вот один склонился к изголовью:
– Я жив, браток! А ты?! Ну как же – ты?!
У командира сердце рвётся в клочья —
Опять зайдётся в горе чья-то мать —
Убита санитарка. «Как же, дочка,
Родным твоим об этом написать?»
Прогорклым дымом закоптилось небо,
И нынче тут не скошена трава.
Как вдруг – на автомат – белейшим снегом!
– А ведь сегодня праздник Покрова! —
Сказал боец. И было непонятно
Лет двадцать ему или пятьдесят.
Бой догорал. Враг повернул обратно.
Над страшной жатвой полыхал закат…

Не допускай, чтоб я смотрела мимо,
Не на тебя, а за спину твою,
Не допускай, чтоб я других любила,
Тебе ни разу не сказав "люблю".

Держи меня не в клетке с позолотой,
А ласкою и нежностью держи.
Не допускай, чтобы случайный кто-то
Цветы мне на колени положил.

Прими любовь душевной тяжкой мукой,
И пей её нектаром через край.
Но никогда ненастье и разлуку
В наш маленький мирок не допускай.

Рассветною зарёй, зарёй вечерней,
В покое ночи, в суматохе дня
Два наших сердца бьются во Вселенной:
– Люби меня…
– Не отпускай меня…

Камин. Стакан. В плетёном кресле,
Набросив плед, сидишь одна.
Слегка дрожишь – не в силах греться
Ни от огня, ни от вина.

Уснувший дом. Октябрь. Осень.
Не грусть – вселенская тоска!
И в волосах блеснула проседь,
И холод дулом у виска.

Не ты. Не он. Не здесь. Не рядом.
За сотни вёрст в шальной дали…
И только осень листопадом
Сжигает счастья корабли.

Горит. Болит. Вино не греет.
И до ушей натянут плед…

…Лишь сердце искренне умеет
Любить и ждать хоть тыщу лет.

Что ты есть для меня?
Порой сама не знаю.
Бегу я от тебя,
Да только зря сбегаю.
Я всё равно тебе
Достанусь утром ранним,
Я сбудусь, как твоё
Прекрасное желанье…

И я в твоих руках
Теряю всякий разум,
Ты шепчешь мне, смеясь:
"Желания заразны…"

В полумраке ночном комната,
Там мы были вдвоём, помните?
И звучала для нас музыка,
Мы искали слова нужные.

Но зачем говорить сложно,
Если просто любить можно.
Не всегда говорить надо,
Если скажут за нас взгляды.

Плыли мы в неземном танце,
Предлагая сердцам сдаться,
И сливались в одно души,
Чтобы песню любви слушать.

На двоих разделив полночь,
Обещали навек помнить
Тот прекрасный мотив песни,
Где мы были вдвоём. Вместе.

Вы никогда не думали —
бывает снег горячий?
Вы никогда не видели —
как быстро слепнет зрячий?
Вы не встречали нищего
с карманами монет?
Вы никогда не видели
как чёрен белый снег?

Вы скажете – не бредит он?
И ошибётесь вы.
Такое – самый скверный сон
крестом средь синевы.

И мне приснился этот сон,
и зрячим я ослеп.
…Колоколов венчальный звон…
И выпал чёрный снег.
Он жёг ладони и лицо,
замёл дорогу и крыльцо,
И вьюга злобная, крутя,
укрыла от меня тебя.
Да, ты ушла. И кто поймёт,
как чёрный снег ладони жжёт…

Я взгляд ловлю твой часто на себе,
И я в глазах твою читаю душу.
Ты удивлён, но, подчиняясь судьбе,
Молчишь, поняв, что слов уже не нужно.

Пытаешься понять – зачем дано
Такое чувство странного смятенья,
Когда и жить готов ты за одно,
Лишь за одно ко мне прикосновенье.

Слов оправданья лучше не искать,
Давай любить, ведь это всё серьёзно.
А я твой взгляд заметила опять…
И славен мир, что был любовь создан!

Поздней осени яркий пожар…
Согреваешь дыханием руки…
А он губы твои целовал,
Пил по капле лекарство от скуки.
И свободною птицей душа
Улетала в огромные дали…
…Как же осень была хороша!
Листья яркие всюду лежали…

Как любимые губы нежны —
Обмануться бывает приятно.
Тебе ночи его не нужны,
Но он твой. Навсегда. Безвозвратно.
Он когда-то блуждал, он плутал,
Душу рвал без оглядки на клочья,
А теперь он тебя целовал…
Он любил этой осенью. Очень…