Ирина Ишпаева - В вихре событий надежный причал

Цветёт сирень. Опять цветёт сирень,
В её ветвях послушно дремлет ветер,
И на дороге от кистей пушистых тень
Играет и струится на рассвете.

Цветёт сирень. Душистый аромат
Плывёт и обнимает всю округу,
И не сдержать сиреневый парад,
И не забыть сиреневую вьюгу…

Цветёт сирень. Цветёт, и каждый год
Песнь соловья повсюду раздаётся,
По просеке, в лесок, за огород,
Душа разгорячённая несётся.

Цветёт сирень. Сейчас нельзя грустить:
О том, что было, есть и, может, будет.
Цветёт сирень, и, значит, надо жить,
Цветёт сирень, и расцветают с нею люди.

Доченька, доченька, милая доченька,
Будешь ли счастлива ты?
Станешь ли ты, как и я, тёмной ноченькой,
Верить в пустые мечты?

Будешь ли думать о том, что получится,
А чему не бывать никогда?
Сбудется всё или не сбудется?
Канет ли всё в никуда?

Как бы там ни было, сложно ли, просто ли,
Только живи, не болей,
Вместе мы выдержим, вместе мы выстоим,
Вместе мы вдвое сильней!

Да, тяжело меня любить
Я слишком непреклонна в этом:
Хочу одновременно быть
Женой, учителем, поэтом.

Но я на первом месте – мать,
И я привыкла к этой роли.
Я не хочу судьбу менять
И подчиняться чьей-то воле…

Счастливой мне с тобой не быть —
Пора признаться в этом, милый:
Я научилась лишь любить,
Не научившись быть любимой…

Мой сын шестилетний по-детски наивно
Вчера заявил: «Я пойду на войну!»
Добавил серьёзно: «Ведь должен же кто-то
Сейчас заступиться за нашу страну!»

Я долго молчала… Да, всё это правда!
Мужчина быть должен мужчиной во всём…
Но… только бы эта душа не узнала,
Как трудно в окопах ползти под огнём,

Бежать через мины, вставать по приказу,
И снова бежать… чтоб потом убивать!
Я – мать, мне неважно, что пишут указы,
Мне сына нельзя никому отдавать!

Легко рассуждать в стороне и на кресле,
Легко говорить и кричать напоказ,
А только вы матери этой поверьте,
Страшнее нет слова, чем этот приказ…

…А были приказы… и матери были…
Своих сыновей отправляли на фронт,
И только надеждой да верою жили,
И ждали детей у родимых ворот.

А вот дождались ли – на то Божья воля,
А кто-то, наверное, ждёт до сих пор…
Но пусть нас минует та страшная доля,
Давай завершим этот наш разговор!

И сын мне ответил: «Я понял всё, мама,
Пусть лучше, конечно, не будет войны,
Но если придётся, солдатом я стану:
Ведь кто защитит тебя, если не мы?!»

Включили телевизор – опять одно и то же:
Ирак и Украина, и Сирия в огне,
И в Питере, в Ростове… И лишь вопрос «За что же?»
Всё не давал покоя, мешал забыться мне.

И вот я на уроке, вопрос свой не озвучив,
Как водится, конечно, начав издалека:
«Americans, you know, are proud of their country.
And do you love your country? 1 1 «Американцы, как вы знаете, гордятся своей страной. А вы любите свою страну? » – Вдруг тянется рука.

«Oh, Stas, I see, you’re ready?» – «I don’t love my Russia.
And if I had much money… If only I it had…»
«Stop talking! How can you?.. 2 2 «Ох, Стас, я вижу, ты готов?» – «Я не люблю мою Россию. И если бы у меня было много денег… Если бы только…» – «Прекрати так говорить! Как ты можешь?» » – и непедагогично
«Всё! Прекрати! Скорее забудь весь этот бред!»

Я перешла на русский. А что мне оставалось?
Обидно за державу! Без пафоса. Молчать?
Шестой урок. И нервы. И сердце. И усталость.
Но всё ж она – Россия! Но всё ж она нам – мать!

Ни Пушкин, ни Чайковский, ни Жуков, ни Гагарин
Тебе, мой мальчик, знаю, уже не аргумент.
…Однажды в 45-м, наверно, ведь недаром
Кровь проливал на поле твой прадед или дед.

До этого французам страна не покорилась,
От ига и монголов она убереглась.
Чтобы сейчас так просто: «Увы, не пригодилась,
Есть страны и получше…» – Спасибо, дождалась…

Она тебя растила и разгоняла тучи,
И как могла, кормила, давала, что могла…
– Всё, понял, извините… Всех стран Россия круче!
Сказал я не подумав… Она в душе всегда!