Анастасия Косташ - Отражение. Стихи, поэмы

Я поняла стезю свою:

Нет государств, но есть народы —

О них грущу я и пою.

Любой мне брат: и брит, и чукча,

Близки мне Веды и Коран,

Хоть сызмала меня и учат

Поносить Запад и Афган.

Люблю полярное сиянье,

Величье непокорных гор,

Барханов жаркое дыханье,

Равнин ромашковый простор.

Я упиваюсь всякой речью

С любым акцентом или без.

С любым мотивом мне под вечер

Легко тонуть в воде небес.

Люблю Карпат рожок и трубы,

И русский Дон люблю я так,

Как серб свою Мораву любит

И как индус – священный Ганг.

Ведь каждому всего дороже

Покой и счастье мест родных.

Пусть каждому свой бог поможет

Хранить заветы старины…

Не ведомы властям и банкам

Людские радость и беда.

Что стоит «ястребам» и танкам

Вспахать снарядом города?

Мы все теперь в одной упряжке:

К чему разборки, зависть, месть,

Когда ездок вожжами машет,

Стегая за любую спесь?

Ночные думы дали всходы, —

Я поняла стезю свою

Нет государств, но есть народы —

О них грущу я и пою.

Да, «Бильдерберг»* – единственный отель,

Сумевший изменить планету,

Хоть не нашли в нём мёртвых тел,

О нём не лаяли газеты.

Но помнит он зловещий год,

Молчит о той проклятой тайне… —

Она любого в гроб сведёт,

Кто про неё трепаться станет.

Фитиль зажжён… Отсчёт пошёл…

Года рассеются, как мухи,

Откроют залу, круглый стол,

Людей, на стол сложивших руки.

Молился в это время перс,

А рус – трудился на заводах…

И кто подумать мог, что здесь

Решается судьба народов?

Сюда пришли не кто-то там,

А главы отраслей и банков,

Кто мог без всякого труда,

Как колбасы, нашлёпать танков.

Кто не привык мельчить в делах,

Кому давно уж не в новинку

В обоих хлопотать углах,

Раз две страны сошлись на ринге.

Кто, щёлкнув пальцами, сумел

Спустя десятилетья кряду

Возглавить в странах беспредел

И «Новый Мировой Порядок».

Им, как традиция, теперь

Встречаться раз в четыре года

В любом отеле на Земле

В любые время и погоду.

Пусть не нашли здесь мёртвых тел,

И не залаяли газеты…

Но всё же ни один отель

Не изменил мир так, как этот.

* «Бильдерберг» – голландский отель, в котором 29 мая 1954 года состоялась первая встреча сильных мира сего для постановки своих глобальных целей и составления плана по их достижению.

Хотела я восславить край мой милый,

Чарующие сельские черты.

Да только скорбь мои глаза затмила

Удушливым туманом темноты.

И вместо рощ, таинственных и кротких,

И брызг, и ветра солнечных лучей,

Я слышу звон стекла и всплески водки,

И глупость невменяемых речей.

Теперь я погрузилась в сумрак улиц,

Наполненных бетонной красотой.

Над головой моей до звёзд взметнулись

Фонарные бутоны мостовой.

И храп бродяг, уснувших на скамейках,

Гудки и шум проезжей полосы

Я слышала… Ни песни канарейки,

Ни перезвона утренней росы.

Учил меня отец любить и верить,

Учил мелодии природных слов,

Но ныне смысл в ней совсем утерян

В эпоху воплощенья страшных снов.

Но вы, все вы, кто надо мной смеётся, —

Переучите жить на новый лад.

Люблю я Русь и поклоняюсь солнцу,

Как наши предки много лет назад.

Хотела я восславить край мой милый,

Чарующие сельские черты.

Да только скорбь мои глаза затмила

Удушливым туманом темноты.

Вздремнули берёзы и ели

В жемчужных одеждах снегов.

Под вихрями гулкой метели

Мой старенький сгорбился кров.

То – сани бубенчиком мчаться

Иль звонница звёзд голосит?

Приятно в окно замечтаться

На неба дремучую синь.

Погасишь, бывает, лампаду

И в мёрзлое видишь стекло,

Как блики танцуют над садом,

Как брезжит луны огонёк,

Как светит посёлок зарницей.

И волчий вздымается вой,

А в хате, во тьме матерится,

Шурша тут и там, домовой.

Мелькнёт волосатою ляжкой

У дома блуждающий зверь —

Вот леший, как путник, костяшкой

Стучится в дощатую дверь.

И парою месяцев полных

Маячит кошачая тень.

Упырь с завываньем и стоном

Пугает, шатая плетень.

То – сани бубенчиком мчаться

Иль звонница звёзд голосит?

Приятно в окно замечтаться

На неба дремучую синь.

Ещё не расплескало сердце чувств,

Ещё не все проли́лись в песни мысли.

Ещё не раз по полю пролечу,

Тягая радугу, как коромысло.

Ещё не раз сыграю в гусли трав,

Погладив их заботливой рукою, —

Пусть замурлычут, головы подняв,

Пусть сердце тёплой музыкой накроют.

Ещё в груди бушует ураган

Чудных идей и пакостных желаний!

Как сливки, собираю облака,

Чтоб съесть закат, как плюшку, со сметаной.

Ещё не раз кострам я расплету

Танцующие огненные косы.

Ещё не раз я шапки на лету

Сорву с крестьян, идущих с сенокоса.

Уж я ль – не я? Чтоб жизни быть некислой,

Развеселю природу танцем буйств, —

Ещё не все проли́лись в песни мысли,

Ещё не расплескало сердце чувств.

Время серебрит упругие пространства

Пеплом отгоревших лет, —

Так лесов блестящие убранства

Сыплют блеском в феврале.

Время есть погоня микроизменений,

Перевоплощений душ.

Принимают на погостах приведенья

Зов колдуний и кликуш.

Ворожите и кудесничайте, люди!

Древность завещала нам

По уму и совести любое чудо

Деять сердцем ведуна.

В сущностях текут космические токи,

В сущностях – незримый свет.

Наша жизнь – иллюзии, надеждыы и пороки

В сложном лабиринте бед.

С детства я хотела колдовать, как Велес,

И, как Макошь, ворожить,

Чтоб от взгляда моего плоды краснели,

Золотели нивы ржи.

В нашу эру человеки, точно черви,

Мировую гложут плоть, —

Так и норовят Земли скуластый череп

Обсосать и расколоть.

Колдовать я научилась только словом:

Грубость жизни не дала,

Не позволила учиться телом новым

Расправлять души крыла.

Жаль… Ну что ж? Пускай какой-нибудь читатель,

Выпив грусть моих стихов,

Ведой* снимет с мира древнее проклятье,

Возродив страну волхвов.

* Веда – древнее знание предков.

В этот век, что пургой закружил

Сизый пепел событий былинных,

Я хватаюсь за Русь, как за жизнь

В ожидании скорой кончины.

Я ловлю Её слабенький луч

И впрядаю в узорные строки.

Но прославлен, свиреп и могуч

Был когда-то мой край синеокий.

Время жаром окинуло стан,

И соломою вспыхнули сёла.

И, покинув родные места,

Мы скитались по степям и долам.