Софья Хромченко - Добрая память

Пуще крестьян, почитай, веселился!
Из одного лишь почтенья к нему,
Шибко никто за столом не напился,
Чтоб до беспамятства, – мил был селу.

К свахе домой молодых проводили,
Там и легли те, а утром пришли
Власий с роднею да их побудили.
Девство невесты – почет для семьи.

В дом вошла свекра с улыбкой Авдотья,
С радостью и прижилась она в нем
Скоро, ко всякой привычна работе,
Радуя ближних в усердье своем.

В доме у свекра ее не теснили.
Как родню приняли, впрочем, родня
Ведь и была. По обычью учили
Что здесь да как; всё умела она.

Но в каждом доме отличны порядки
С домом соседним. У свекра в дому
Было побольше, чем в отчем, достатка,
Строже, должно, был и спрос потому.

Шире хозяйство. Народу поболе
Тоже, однако: сам Власий с женой
Да сыновей его с женами трое;
Были и внуки под крышею той.

Братья Матвея давно оженились.
Каждый трех деток нажил. К январю
И погорельцы пожить попросились.
Власий пустил – не прогонишь родню.

Тоже с детьми семья. Тесно тут стало,
Да куда ж деть их? Потом родила
Меньшую, позднюю, дочку Татьяна –
Старшего сына, Романа, жена.

Бабой слыла она бойкой, красивой.
Годы не старили. Строгость ее
Мужа спасала от мысли ревнивой.
Дело горело в руках у нее.

Трудно найти было лучше хозяйки.
А вышивать мастерица была
Пуще всех баб на селе. Без утайки
Душу в свое рукоделье клала.

Будто стежок за стежком вынимала
Сердце горячее – мужа любить
Не довелось. О любви лишь слыхала,
Веря не слишком, что нужно ей быть.

А вот Агафья, та мужа любила, –
Дмитрия, среднего сына, жена:
В девках ему свое сердце открыла,
Жить и дышать без него не могла.

Баба веселая, а не так глянет
Он на нее, уж не мил белый свет.
«Так-то гореть – скоро жизни не станет, –
Вздыхала Татьяна. – Бог спас меня бед!»

Дарья – свекровь с ней была бы согласна,
Коль говорили б об этом. В года
Юных ее лет страдать мужем страстно
Редко кому выпадало когда.

С Власием их по обычью женили
Волей родных. С восемнадцати лет
В мире они да согласии жили,
Хоть и немало им выпало бед.

Старших детей схоронили – до срока
Смерть к сыновьям пришла. В сиром дому
Долго пришлось тосковать одиноко,
Но народились вновь дети в семью.

Сначала Роман, потом Дмитрий. Матвея
Дарья за сорок уже родила.
Пред ним были Агния да Пелагея.
Замуж тех рано семья отдала.

Сестры-погодки в один год венчались,
Выданы рядом. С Авдотьей Матвей
Жил хорошо, чувства в них укреплялись.
Много ли надо для радости ей?

Взгляд его добрый да редкое слово
Нежности тайной. Душа так полна
Жажды растратить себя для другого,
Жажды быть нужной, что мужем жила.

Он же жалел, как не всякий жалеет
Бабу свою, но, по юности лет
Сердца ее оценить не умея,
Знал ли Матвей, что другой такой нет?

Покуда не ведал. Бездетными жили
От свадьбы три года. У свекра в дому,
Впрочем, Авдотью за то не корили –
Внуков довольно уж было тому.

Коли неплодна, как спрашивать строго?
Крест, знать, такой. А Авдотья ждала,
Чтоб понести. С детства слышала много:
Женятся, чтобы детей родила.

Всякому мужу добро иметь сына –
Сытая старость тогда его ждет.
Старость бездетных – большая кручина.
Дитя понесла на четвертый лишь год.

Дочь родилась в сентябре. Прямо в поле:
Вышла работать Авдотья и вдруг
Роды почуяла. Больше, чем боли,
Было в них страху. Понятен испуг.

Ведь до того никогда не рожала.
С глаз людских дальше ее отвела
Старуха-крестьянка, навек в память пало:
Не повитуха была, не родня.

Дочь приняла у Авдотьи. До срока
Та родилась, и казалось родным,
Что и не выживет, этакой крохой
На свет появилась. Поп нынче ж крестил.

Имя нарек ей по святцам – София [5] В честь Софии Римской – мученицы, матери Веры, Надежды, Любви – мучениц, чья память отмечается православными 30 сентября по новому стилю (17 сентября по старому). .
Да пояснил он с надеждой живой:
Так назвал, чтоб братья-сестры любили
Ее точно мать. Быть ей старшей сестрой.

Ведь уж, наверное, меньшие будут
После в семье, чтоб как мать берегла.
«Батюшка, жить станет если, уж чудо», –
Вымолвил Власий. Малышка жила.

Набирала вес, крепла. Маланья ж хворала
С осени той: страшно было глядеть
Ближним, как сильно она исхудала.
Ведала: вскорости срок помереть.

Хоть бы не мучиться! Жизни держалась
Для Николая – один пропадет!
Ведь дочерей-то в дому не осталось –
На чужое село вышла Глаша уж год.

Легко ль одному жить? О муже жалела
Пуще себя – в сердце память о нем,
Что о том отроке хилом имела,
После венчанья вошедшем к ней в дом.

Хоть и немалые минули лета,
А по привычке всё, что и тогда,
То примечала, как бедно одет он,
То, что берет себе много труда.

Ведь надорвется! У Бога просила,
Чтоб за добро Николаю послал
Долгую жизнь да снести ее силу,
Да мирную смерть… Овдовев, горевал.

Вновь ожениться не вел он и речи –
Стар уж к кому-то еще привыкать!
Сызнова пало сиротство на плечи,
Злее какого вовек не сыскать.

Прежде – не то. Понесла тут Авдотья
Бремя вновь скоро. На сей раз была,
Сколько могла, осторожна в работе,
Да и семья ее уж берегла.

Есть кому спину гнуть. При повитухе
В доме рожала. Родить довелось
Ей, как в тот раз, без особенной муки,
Но над детьми позже плакать пришлось.

Двойню она родила – обе дочки!
Покуда ходила, проникся Матвей
Мыслью иметь уж на сей раз сыночка.
Хмуро глядел он на двух дочерей.

Те вскоре померли: в дом скарлатина
С кем-то из старших детей вдруг вошла.
Двойню болезнь свела быстро в могилу.
Взвыла Авдотья – потеря страшна.

С горя, боялись, умом помешалась.
Стихла в печали глубокой. Матвей
Видел: былого в ней мало осталось.
Не узнавал он Авдотьи своей:

Сгорбились плечи, глаза потускнели.
Слова ему не хотела сказать,
Будто виновен он был, в самом деле,
В том, что случилось детей потерять.

Ведает Бог, не желал он им смерти!
Сделалось тошно Матвею в дому.
«Тятенька, в город поеду, поверьте
Больше, чем здесь, там семье помогу.