Софья Хромченко - Добрая память

Но… понемногу прилавки пустели.
Голодные в город пришли времена.
Удачу подпольщики в том усмотрели:
Пусть будет счастью такая цена!

Смуту нарочно теперь растравляли
Между рабочих; конечно, Матвей
В том преуспел, за что деньги давали,
Ими усилив величье идей [9] Многие подпольщики получали на революционные нужды и в качестве вознаграждения за риск деньги из революционной кассы, формировавшейся из средств отечественных и зарубежных жертвователей на дело революции. .

Много народу в боях положили.
Что и напрасной, и долгой война
Случилась, не прячась уже, говорили, –
Как началась, года минуло два.

Матвей на заводе работал, однако
Мечтал фронтовым агитатором быть.
Там, на войне, – средь смертей лютых мрака, –
Ужас убийства солдатам открыть.

«Немцы, – пока речь вел в городе, – люди:
Как русские, люди которых война
Ведет убивать, в плену тех же иллюзий –
Долга и чести; враг главный – она.

Общий враг бедности – власть и богатство.
Монархи велят, а рабочие мрут,
Будто скотина. Им жить бы согласно.
Нет! К себе злую погибель влекут!

Должен быть мир!» Как Авдотья боялась
Что арестуют Матвея!.. Она
Каждый день с мужем навеки прощалась,
Каждый день весть об аресте ждала.

Жене дал наказ: «Не вернусь до рассвета –
Сразу с детьми возвращайся в село.
Отпустят, найду тебя». Помнила это.
Грамоте муж обучил здесь ее.

«В столице неграмотной женщине стыдно», –
Он толковал. Но жена поняла:
К аресту его муж готовит, как видно,
Дабы писать ему письма могла.

Грамота ей в ее годы давалась
Трудно. Однажды Матвей почитать
Дал запрещенное. Так испугалась,
Что не умел жены страха унять:

В книге что слово – одно богохульство!
Как это можно хранить?! А Матвей
С тех пор, стараясь щадить ее чувства,
Не предлагал запрещенное ей.

Втайне мечтал, чтобы с ним разделила
Дело его. Что постов не блюла
С мужем, об этом всегда говорила
В церкви, а в прочем – обычью верна.

Даже иконы муж дома поставил –
Ради жены. Соню – дочку свою
Тоже он Бога забыть не заставил.
Впрочем, совсем не стремился к тому.

С Соней такой Матвей мысли держался:
«Для мужа ращу – замуж ей выходить.
Только б супруг терпеливый достался,
Тот и решит, как жене его жить».

Так и росла. Евдокия влияла
Больше на дочку. Мать нежно любя,
Меньше к отцу Соня чувства питала.
Матвей понимал: мать растила одна.

Дочь никогда и ни в чем не неволил,
Баловал часто – хотел заслужить,
Чем только мог, он привязанность Сони.
Братьев-сестер помогала растить.

Их она с первой минуты любила.
Каждого. Как еще жили в селе,
В школу три года там Соня ходила –
Внучек учить велел свекор семье.

(Многие в школу детей не давали
Женского пола.) В столице, любя,
От книги к хозяйству родные не гнали –
Пусть себе в радость читает она.

Книги в семье всегда разные были –
Соне на счастье. Особенно ей
Пушкин по сердцу пришелся – открыли
Строки поэта любовь перед ней.

Вот бы любить так! К любви тяготела
С юности ранней, пример же ее
В родителях ясный и чистый имела,
В жизнь не вникая отца своего.

Хоть и, конечно же, кое-что знала.
Старшую дочку в четырнадцать лет
Учиться семья в мастерскую послала:
Без ремесла, знал отец, счастья нет.

Выбрал Матвей труд для дочки полезный –
Быть ей швеей. Соню отдал учить
Он в мастерскую самой Одоевской –
Что для мещан та велела открыть.

Чтоб и рабочие дочек учили,
Скромную плату разумно ввела.
Все ученицы княгиню любили,
Хоть ее видели раз или два.

Кроме шитья, там учили манерам:
Как ходить правильно, как говорить,
Как одеваться – чтоб чем-нибудь скверным
Имя княгини бы не посрамить.

Соня за три года это впитала,
И оглянуться отец не успел –
К выпуску барышней питерской стала.
Дочкой гордился Матвей и жалел:

Кто на ней женится? Та на рабочих
И не глядела. Семнадцати лет
Стала работать: хотелось ей очень
Родным помогать. Возражения нет.

Но отсоветовал, чтоб становилась
Швеею на фабрике – каторжный труд.
(Для шитья на дому, разумел он, училась.)
Вот упаковщицей пусть уж возьмут.

Зефир с пастилой паковать она стала
В цехе на фабрике. Вдруг на глаза
Из руководства кому-то попала.
С ней говорить стал. Молчать тут нельзя.

Спрашивал имя ее и откуда.
«Имя красивое», – он похвалил.
Сам англичанин. По-русски же трудно,
Мало, смешно, на свой лад говорил.

Очень уж Соня ему приглянулась!
В тот день смущенно с работы домой
Она с пастилой и зефиром вернулась:
Не взять неудобно – начальник большой.

Прибыльным делом считалось в столице
Русской иностранцам фабрики открывать.
Где работала Соня, была та английской.
Грамотна ли, в другой раз хотел знать.

Матвей потемнел: не к добру та забота.
Соне на фабрике скоро нашли
По указанью другую работу –
Легче, с бумагами. Дни меж тем шли.

Встретив работницу вдруг в коридоре,
Ее англичанин всегда узнавал.
Здоровался первым, к смущению Сони,
Какой-нибудь краткий вопрос задавал.

Соня его обхожденья стеснялась.
«Нужно с работы тебе уходить,
Покуда ты с честью своей не рассталась, –
Отец рассудил. – Мой семью долг кормить».

Соня ушла. Не взяла и расчета
За месяц последний – боялся Матвей:
Коль тот узнает – уходит с работы,
Он что дурное уж вытворит с ней.

(Разные случаи слышал в столице.)
Больше работать отец не пускал
Соню: какой богатей вдруг польстится?!
Дома сидеть ей с детьми наказал.

Та и сидела. Любви же, как видно,
Конем не объедешь, коль время пришло.
Собою хрупка была и миловидна,
Чувство к ней финну вдруг в сердце вошло.

Утром на улице он ее встретил –
Шла она в лавку. Застенчивый взор,
Косу до пояса взглядом отметил,
Представился. Вышел у них разговор.

Ее на каток пригласил – там каталась
Вся молодежь. После нескольких встреч
Его объясненье в любви состоялось.
(Офицер был.) Повел о замужестве речь.

Был православного [10] Большинство финнов лютеране. Православие обычно принимали обрусевшие финны, жившие ближе к границе с Россией, в России и (или) в знак лояльности к российскому самодержавию. исповеданья –
Из царскую веру принявшей семьи
Военной, простой – не дворянского званья,
Семью не смутил бы простой род жены.