Дмитрий Псурцев - «Мурка» и другие стихотворения. Октябрь 2014 – апрель 2015 года

Посвящается
Св. кн. Ольге,
покровительнице котов

Чувствуешь, Мурка, как к нам подступает зима,
Уж меньше тебе досаждают блохи и клещи,
Пушист, воздушен стал мех, как у белки хвост,
Когти стали как сталь, ты их правишь о доски.

Я правлю порою стамеску, чтоб достроить крыльцо,
То гвоздём, то саморезом впиваюсь в дерево.
Дом мой, правда, не нов, но это крыльцо —
Обновка для пообносившегося стари́нушки.

Нынче ночью копалась на кухне мышь,
Может, Мурка, поймаем её в мышеловку?
День чуть видный. В бочке хрупкий, морщинистый лёд.
Самолёт над нами застыл как птица.

Я пошёл за киянкой, заодно прикупить тебе корм,
Мимо памятника жизнь отдавшим, мимо бревенчатой
школы.
Помню, здесь вот, однажды, я чуть не отдал один глаз,
Меня били ногами, но всё обошлось в итоге.

Это больше не школа, а заправка и сервисный центр,
Видел давеча я, как отсюда увезли труп таджика.
У тебя странные глаза, ты их прячешь от всех,
Они альбиносные, серо-гóлубо-жёлтые,

На глаза человека похожие, который не добр.
Как всё связано, Мурка, в комочке пространства,
Хоть всего не постичь. Наше будущее – безвидно.
Покудова живы. Когда-нибудь хлынет теплынь.

…Скобка закрывается.) Впотьмах
Есть лишний час, и имя ему Ах.
Он был украден, а потом подарен
Былым хозяевам. Он звучит как ветер
Среди венков безлиственного сада;
Он свет в окне полночный изголубый;
Снег на тебя глядящий исподлобый,
Тревожный, ясный, но его не трогай.
Он виноват ли, что бывают ночи
Любви короче, всех имён длиннее?..

В тревожной ясности того,
Что за обличьем притаилось,
Есть искушение и новость,
И страшно мне в неё войти
И в ней остаться без возврата.

Обличья же неясность мне
Мила, привычна, не желаю
С ней расставаться. Да, усы
Мне эти странные как будто
Приставил кто-то, снизу к ним
Губу приладил для чего-то,
Убрал вопросы всех волос,
И наградил очей отверстья
Двойной пластмассовой медалью.
Но это я ведь? Вроде, я,
Не надо б мне меня другого!

Затылка взгляд окаменелый,
Чего ты хочешь, расскажи.
Иное ль я во мне зарыто?
Или не я, и не во мне?

Чужое всё отбросить от себя
С такою силой, будто чтоб нарочно
Удариться о камень или лёд
Своей башкой, в неё бы только снова
Впустить сознанье, крепкое, как осень,
Которая тверда, когда подмёрзнет,
Иль как готовность яблоневых тел
Без лиственной одежды вновь войти
В холодный зимний сон, – моё сознанье.

Уж я не тот, не тот уж я, что прежде.
Но в общем-то, наверное, не хуже.
Во мне порою плещется огонь.
Я улыбаюсь иль хотя бы скалюсь.
Ну что же, сердце, весело живи,
Вбирай печаль немеющего сада,
Напитывайся соками снегов,
Но долгих слов не говори деревьям,
Когда в них песни будущие дремлют.

С диким шумом снаружи на дом
Налетает, как витязь разбойничий,
Ветер. Надо ль ловить в шуме том
Зыбкогласие слов, смыслов звон ничей?

Птица крупная в раме окна
Промелькнула, загадочно чёрная,
В обстигающей логике сна
Тьмы крылатой с очей всё не сдёрну я.

Мне хотела сказать: «Никогда»,
Утвердительно, отрицательно,
Долетело лишь слово «…Когда?!»
Вопросительно, восклицательно.

Эти ветви в туманном стекле
Словно зыбкие брёвна колышутся.
Пусть она улыбается мне,
И улыбка в том шуме услышится.

i.
Вот, наконец, и новая зима.
И надо б описать её сполна.
Покуда снег не выпал и не лёг,
И наст не встал, она не стоит строк,
Покуда заяц след не напетлял…
Замечу, что в последние года
Лис стало больше, зайцев след не встретишь
Во время похождения-похода
По Клинско-дмитровской гряде.
Везде
Собаки в радио-ошейниках, охотники-
Дебилы, неужели вам слабó так,
По-дедовски, достойно,
Затравить ту красную лисичку,
Что вы втроём несёте,
И надо применять весь этот
Технический угар?
А впрочем, пятна крови на снегу
Всамделишни – как встарь – как смертный в грудь удар.
…Но за пределами лисоубийства —
Снег был пречист; спасибо говорили мы,
По Ириной биологической наводке,
Плутовке, то ль посмертно этой, то ль другой,
Чья ловкость, ум позволила пробраться
Ей следом вездеходным, хоть его
Давно уж замело, и коли б
Не свежий лисий след, нам твёрдый путь
Не отыскать, мы целый век брели бы,
В сугробах утопая тонкой лыжей
Под мачтами инопланетными
Всех этих ЛЭП, антеннами зарытых подземных кораблей
Из «Томминокеров».
Не знаю, хоть убей,
Зачем тут рифма.
Но с чем-то всё рифмуется, я знаю.
Рифмуется настылая земля
С Настасьей, с Анной – ледяное небо,
А я рифмуюсь, кажется, со снегом,
Что был и нет, вернее, нет и есть,
И есть ещё Мария, которая есть рифма ко всему,
И говорит она, прощай, прощай,
до встречи!

ii.
Итак, зима! И нынче мы идём
По первопутку
Неровными стопами
Как этот стих. Где взять бы нам воды?
Снег растопить? Из речки незамёрзшей?
Или к трубе добраться дивной, тайной,
В которую точится из горы
Родник? От ветра ледяного
Стал сладким салом шоколад. Закуржавела
Над картой борода у Пети; у меня же
Усы как будто у моржа
С краёв заледенели,
И кажется прочнее их структура,
Потрогаешь с невольным уваженьем.
…Здесь почему-то Гоголя портрет
Всегда висит на дереве в прозрачной