Роман Сийдо - Кофейное послевкусие. Сборник стихов

Из прошлых прелестей дневник.

Она вела и умирала.

И пережитых сердцем лиц.

Неимоверно было мало.

Рука изгибами дрожа.

Перечеркнуть бы разом это.

Не доигравший саксофон.

И два заезженных куплета.

Всё прожито, как вещий сон.

Всё в день, как кубики сложилось.

И тот дурацкий саксофон.

И то, что вовсе не приснилось.

Ты ночь целуешь страстными очами.

И зеркало за нешею спиной.

Собою наше счастье примеряет.

Внимая вдохам, мой или не мой.

Заходи и прикрой

за собой эти двери.

Я тебе покажу

как сияет луна.

Я тебе расскажу

как прекрасен в апреле.

тот подснежник босой,

та живая роса.

Ты не бойся принять эти черствые губы.

Они только на вид повидали сполна.

Прикоснись к ним рукой,

и они не забудут.

Эти нежные пальцы,

и с искринкой глаза.

Мне не нужен никто.

Мне тебя очень мало.

Я пройду стороной

лики падших девиц.

Твой великий герой,

твой избранник из храма.

твой покорный слуга.

Я у ног твоих ниц.

Где бы нас не несло,

что бы нам не приснилось.

Ты прости, но делить я ни с кем не смогу.

Этих пальцев огонь,

эту с искоркой милость.

Ни как раньше во сне,

ни теперь наяву.

Я любовь заключаю в строчки.

Без намёков на шанс воскреснуть.

Только там ей сегодня очень.

Только там ей теперь и место.

Пусть пройдётся себе по книгам.

Переплеты крылом листая.

На других простирая виды.

Прав ли я…

Ну когда я узнаю.

Мне так странно, я больше не помню.

Я не помню из прошлого рук.

Что искали на ощупь знакомый

без одежд, и парфюма испуг.

Я не помню ни звуков ни масок.

Растерял на пропащем одре.

Как дитя выбираю из красок

те, что ярче являлись в огне.

Я не помню, как шёл к изголовью.

Только ворох обид и слова

наполняли разлукой и болью.

И забытых объятий цена.

А влюбится как хочется, Боже.

До удушья, до криков в ночи…

И обжечь сумасшедшей любовью

эту память над жалом свечи.

Лети ко мне, проказница скромница.

Твой взмах крыла я встречу, как рассвет.

Наш общий друг.

Бессонница…

Бессонница…

На все вопросы даст один ответ.

Бежим, бежим, бежим…

И бьемся о преграды.

Зимой, весной, порой разбрасывая жизнь.

Нам кажется в любви проигрывать не надо.

И поцелуев суть – признание души.

То в ночь под лёд уйдёт.

То зацелует на смерть.

То теплится в груди с припадками на сон.

Не верит остальным с большой козырной картой.

И если пьёт вино, то чаще в унисон.

Не принимает в раз признание и улыбки.

Не греется о взгляд, подмётками скрипя.

Душа, душа, душа…

Ни барабан а скрипка.

Нас обожжет смычком.

И скажет, что любя.

О женщина, признание поэта.

К тебе стою я руки протянув.

Что призраками прошлого воспета,

потомками в страницы не взглянув.

За этот вздох, и за терпение злато.

За искренность и нежности даря.

За то как ты несла себя когда то

невинность и любовь в себе храня.

За эти без причастия признания.

Без повода наивные мечты.

Где ты была…

Божественным созданием.

Созвездием небесной красоты.

Круги чертила лезвием как бритва.

Из преданности имя сотворя.

Где ты в кругу, приданиям открыта,

в ладонях грела ночи декабря.

К тебе сквозь всё, себя я простираю.

Не жалуясь на стужу и пургу.

И розами дорогу выстилаю,

которой шла переступить черту.

Ну кто поймёт, меня теперь такого,

и выщипнет из вечности слова.

В тебе признать сумеет недотрогу.

Воспеть твой лик…

Умыть твои глаза…

Не знаю я, что слышится за эхо.

Но на коленях руки протянув.

Всей искренностью нищего поэта

я воскрешаю твой невинный круг.

Мне в этом сердце тесно одному.

Раздень меня до самой нежной коже.

Укатим прочь…

Не скажем никому…

Им не понять…

Что в жизни нам дороже.

Дороже этой вечной суеты

с не нужными из прошлого свидания.

Развей из сердца тени кутерьмы.

Сведи на нет все наши расставания.

Отпусти же меня…

Разомкни этот круг.

Мне так холодно в этом безмолвье.

И не нужно таких без причастия рук.

Да и губ у чужом изголовье.

Я один на виду,

мне не в помощь ветра.

Я один словно в скопище вышнем.

Очень холодно ночью, и эти слова

режут на двое это затишье.

Кого достигнем мы и с кем изменимся

пока стремительно взлетаем ввысь.

Последней пригоршней из мук поделимся.

Последней паузой с названием жизнь.

И ноты звонкие, ни как в пол голоса,

как обертонами…

как все слова…

Сольются в белые с разметкой полосы.

Туда, где места нет ни тьме, ни куполам.

Ключи к постигшему хранятся трепетно.

Но нам не нужно их, мы так пройдём.

Пусть не уверенно, за то намеренно,

бессонной тёмною и ясным днём.

Давно привыкшие, касаться тайного,

как расхитители пустых гробниц.

Лишь дух из нищенства за нас вступается.

За наши промахи падАет ниц.

И вот по улицам идёшь и думаешь,

зачем менял себя на все дела.

Когда и ты была прилежной умницей.

А я так девственно раздаривал слова.

Делюсь с тобой своим несовершенством,

и этими пробелами души.

Где каждый миг в погоне за блаженством.

Где каждый штрих – в руках карандаши.

Поправь мои забытые морали.

Осупившие плечи распрями.

Мы все давно в безликом карнавале.

Но есть ведь исключения в любви.

Делюсь с тобой,

а что же мне осталось.

В руках одна озябшая душа.

А ты…

Надеюсь ты не обозналась.

Нечаянная радость ноября.

Где взгляды все?

А взгляды улетели.

Где журавли?

Туда же.

Видимо на юг.

Остались только вороны и тени.

Собою замыкая этот круг.

Где люди всё?

Которые роднились.

И расползлись по разным городам.

Мечты мои, которые не сбылись.

Лишь призраки маячат тут и там.

Где эти все сердечные признания.

Они блуждают словно на легке.

Как неприкаянные этой вечной тайной.

Куда же нам идти.

И наше счастье где.

Не удержать нам этот снег.