Катя Стоун - Ночная птица. Сборник стихотворений

Тебе я позволяю слишком много.

Я обещаю больше не звонить,

И не просить твоей любви у Бога.

Томас

Бедный стареющий Томас – его, как всегда подводят зрение,

Слух, а порой даже мысли и сны.

Томас уже сто лет никуда не выходит –

Какое там, тут бы просто дожить до весны.

В Апреле его день рождения, возможно,

Приедут в гости друзья…

Те, кто остался жив, их по пальцам уже сосчитать.

Томас глядит в окно и в глазах его только усталость,

Но он твердит себе: мне не пора, не пора еще умирать.

Бетти еще звонит каждое Воскресенье,

все обещает приехать.

Ей бы давно нарожать ему внуков, но она

Только и думает, что о карьере.

Если ее послушать – личная жизнь работе помеха,

Говорит, я все это видела лично,

На мамином, мол, примере.

А разве он делал Джулию такой уж

несчастной и незаметной?

Ну, попивал, ну, иногда давал волю гневу…

Когда он ее впервые встретил

Джу была страшной кокеткой,

Но как-то сникла с годами,

Особенно после гибели старшего – Сэма.

Томас прикуривает сигарету дрожащими пальцами,

Ноги уже не держат, пора отправляться в кровать.

Ночь совершенно бесшумно на город пустой опускается.

Нет, не пора, не пора мне еще умирать.

Сангрия

Сангрия полощется в стакане,

На ветру топорщится футболка.

Что-то сотворяет лето с нами,

Лепит нас, разламывает колко.

Видно. Мы расстанемся врагами,

Страшно быть влюбленными так долго…

Что-то сотворяет лето с нами,

Стягивай, скорей, свою футболку.

***

Утро скромнее ночи,

но и в нем бывает не до веселья,

стул упирается в копчик,

ты запретил мне любить Воскресенья.

И даже еще не зима…

Август

Лето закончится резко, так, словно выбьет в квартире пробки,

Солнце забудет дорогу в наш город, устанет являться.

Ты застреваешь крепко в моей груди, в черепной коробке,

Будешь на коже моей, как неровный загар проявляться,

Я ведь прекрасно знала – не стоит в тебя влюбляться.

Обещания

«Мы в эмиграцию, но мы потом за тобой приедем,

Мы тебя обязательно заберем…»

Так обещают, безбожно врут старикам и детям,

Глазами провожающими через дверной проем.

А потом не приходят, не возвращаются, не приезжают.

Не потому, что не любят, а просто так складываются обстоятельства.

У них работа, визы, им вечно что-то мешает

Исполнить взятые на себя обязательства.

И старики умирают в глухом одиночестве:

Сидя на стуле или приняв последнюю ванну.

Дети становятся деклассированными элементами, употребляют наркотики,

Но по ночам по-прежнему просыпаются с криками: «Мама!..»

И когда телеграмма приходит или звонок разносится эхом

В новой, уютной, построенной на костях квартире…

Ты навсегда вдруг перестаешь себя чувствовать человеком,

И становишься бездушным номером, начинающимся на «44».

***

День, как стальная монетка в кармане –

Шершавый, ласковый, нагревается солнцем и льнет к руке.

Я разбираю его по частям, привожу в порядок,

вкрапляю красными точками на глазном белке.

Он держится до последнего – тонок, сладок…

Символизируя все, что уже недоступно мне.

Ты читаешь мои откровенья…

Ты читаешь мои откровенья с улыбкой, должно быть.

Что же может быть проще, банальней и хуже, чем это?

Я меняю долги расстояний на псевдо сугробы,

В ожидании нового, нежно-лилового лета.

Ты беспечен и строг – безнадежная смесь постоянства;

И бессильна понять, что же движет тобой в самом деле,

Я пытаюсь достичь столь желанного мной мезальянса,

Несмотря на дожди, ураганы и злые метели.

Я боюсь ошибиться, ведь ты же не можешь исчезнуть,

Не оставив следа, позабыв сигареты в прихожей.

Я по-прежнему ноль – уравненье с одним неизвестным…

Только твой поцелуй проступает ожогом на коже.

Правила чтения

И снова ни строчки…

А мне так бессовестно мало

Твоих безусловно вторичных

Скупых предложений.

Где каждое «здравствуй»

Не может дождаться финала,

Чтобы сбросить оковы

Моих драпированных мнений.

Твердишь, что не можешь писать –

Я банально наскучила.

Твой слог моей повести

Вряд ли придаст искушения,

И я каждый вечер живу

Ожиданием лучшего,

Чтоб сызнова завтра

Заучивать «правила чтения».

ВЫ

Я в себе навязчиво бесформенно

Открываю новые обители.

Мое слово – слишком непокорное,

Даже если правды не хотите Вы.

Так устало в небо смотрят крышами

Здания бесклеточно бракованные.

Как упорно Вы меня не слышите,

Как заботливо к себе приковываете.

В Вашей власти раздавать иллюзии,

И бороться с мелкими капризами,

Разбирая все, что я коплю в себе

Под микроскопическими призмами.

Ваш диагноз приговором слышится -

Высшей мерой всем моим стяжательствам…

И теперь придется и пропишется

Выбирать маршрут по обстоятельствам.

Все мои телеграммы…

Все мои телеграммы сгорели дотла, не дождавшись ответа,

Счетчик сломан

И брошено на пол безвкусное платье.

Я запомнила день, но забыла другие приметы,

А тебе невдомек, у тебя поважнее занятья.

Как умеют любить твои руки, других обнимая,

В полумраке уснувших дворов и примятой одежды;

Я войду в их число без сомненья,

И я это знаю…

А потом, ты допьешь мою грусть, но останешься прежним.

Две дороги

Две дороги – твоя и моя –

Не найти перекрестка.

Исключительной важности

Полон раздел расписаний.

Я вдыхаю тебя –

Жить тобой замечательно просто,

Без надрывов и ссор,

Без упреков и, даже, свиданий.

И нисколько не зря

Я считаю тебя совершенством,

Раздарив всем другим

Лишь улыбки и общие взгляды.

Я согласна с тобой:

С каждым словом твоим, с каждым жестом.

Мне ни капли не больно,

Тебе я критически рада.

Ты опять промолчишь,

Исправляя мои постановки,

Потому что сюжет

За который берусь

Уже вовсе не в моде.

Потому что безумьем

Пестреют мои заголовки;

Потому что тебя я придумала только сегодня.

Дышу с тобою в унисон…

Дышу с тобою в унисон,

В ловушку пойманы минуты.

Очаровательный сезон,

Создал тебя – и все запутал.

Наряжен пестрой мишурой

Ликует город в новой позе,

А я, все также, не с тобой

Ловлю снежинки на морозе.

Который год делю на два

Все поцелуи и объятья…

И снова месяц Рождества,

И снова гости, лица, платья…

Я неминуемо проснусь,

Вдыхая запах пряной вишни.

Прости, я знаю наизусть,

Что все старания излишни.

Я возвратилась в откровенья…

Я возвратилась в откровенья,