Алекс Елагин - Арфа Трав. Сборник стихотворений

Брамс как причастие для неокрепшей страсти.

Для девственной души, вошедшей, пусть отчасти

Уже в кварталы музыки и улицы гармоний.

Вам никогда уже не быть здесь посторонней.

Сквозь вас пропущенные ноты Брамса -

Реальность невозможного альянса

Любви и ненависти, радости и боли.

Прилив…отлив, диезы и бемоли…

2014

Ковчег, в который я сажусь,

Слегка покачивает грусть,

Бессонной ночью обнажив

Сплетенья нервные…я жив.

Пусть в моей жизни всё не так,

И путь по прежнему, как знак

Вопроса выгнулся дугой,

Мой странный спутник, будь со мной!

Мой полуграмотный талант,

Мой, в вечных странствиях, вагант.

В грудную клетку бьющий гонг.

И весь я твой, насколько смог.

Ковчег, в который я сажусь,

Я скоро в нём тебя дождусь,

Мой странный спутник, кормчий мой,

Идущий вдоль судьбы канвой.

Тебя бессонной ночью клял

За всё, что в жизни ты отнял.

За твёрдый кров, уют семьи,

Душевный мир и две любви.

Ты вместо благ земных вручил

Бумаги лист, и наточил

Перо как наконечник грёз,

Страданий, поисков и слёз.

В награду – только краткий миг,

Когда в душе моей царит

Бог вдохновенья… О! Тогда

За миг я всё готов отдать!

…Ну что ж, неси нас вдаль, ковчег.

Нам длинный предстоит разбег.

И ночью совершить отрыв,

В иной мир дверцу приоткрыв.

Так уготовано судьбой.

Мой странный спутник, будь со мной!

2010

Всю ночь мы не спали, готовили гранки

Забытых симфоний. И вот, спозаранку

Из чрева большой типографской машины

Выходит на свет то, что с другом нашли мы

Во тьме чердака, в полустлевшем комоде.

В идущем на слом старом питерском доме.

…Семь струнных квартетов, концерт для гобоя,

Три пьесы для флейты барочного строя

Из нотного стана – весёлою стайкой

Вспорхнув, над Невой полетели как чайки.

Их бриз покачает над серым гранитом

В восторге от звуков, и им позабытых.

Я не музыкант, меломан лишь, фанатик.

Мне их не поймать, и вам мне не сыграть их.

Вы, те, кто помазан на светлое счастье,

К служенью Гармонии звуков причастен,

Все свежие оттиски, все партитуры,

Волшебную ткань музыкальной фактуры,

Ту, что до сих пор остаётся незримой,

Для мира откройте, сыграв анонима.

2012

Образ юности сбросить как змеиную кожу

Мне давно уж пора. Время в этом поможет.

Стану скучным и важным. Но вот только сомненье

Неотвязное в том, что уйду в безвременье.

Потеряю вкус жизни, новизну в отношеньях.

Быт погрузит меня в скептицизм подношений.

Их готовит для каждого время-убийца,

Иссушая нам души и морщиня нам лица…

Только тем, кто душой вечно юн – как Создатель,

(Всё равно кто ты есть – солдат, дворник, писатель)

Время – друг, равный и благосклонный.

Управляют душой – не мирские законы.

В их глазах, что чисты – живо так и нетленно

Вижу вечности свет на краю Ойкумены…

2007

Травы – струны, травы юны.

Майский ветер – виртуоз

В арфе трав прошёл по струнам.

Юность трав с собой унёс.

От того ль лицо приятно

Ветру мая открывать?

Запах юный, запах мятный

с наслаждением вдыхать.

Май обманчив словно шулер.

Что он прячет в рукаве?

Жаркий полдень как в июле,

Заморозок? Что же ждать траве?

От небесной влаги гнуться

Иль звенеть от знойных волн?

Не успеешь оглянуться,

День родился…и ушёл…

Ночь в свои права вступает.

Время снов, мечты, надежд.

И на арфе трав играет

Майский ветер, тих и свеж…

2012

Голландия, богатый Амстердам.

Конец июля. Двадцать два гульдена,

Преважный синдик очищает свой карман.

Приказчик взвешивает с помощью безмена

В лабазе пряностей две унции корицы.

Дверь приоткрыта. Толстый подбородок

Входящего, чуть оттопыренная шлица

Кафтана бархатного. Жёлтый самородок

На полке, взявшийся невесть откуда

Среди коробок, банок и мешочков,

Сосудов мутного стекла, другой посуды,

Лукавый взгляд выглядывающей из-за прилавка дочки

Хозяина, лет десяти, бюст Геродота

В гипсовых волнах мощной бороды.

В канале лодочка под музыку гавота

Плывет тихонько, не тревожа зря воды…

Голландия семнадцатого века.

Румяная и пышная матрона.

Мечта идиллии простого человека

В земной юдоли – словно у порога.

В жанровой сценке живописца,

Где каждая деталь, фигура, поза,

Округлые благовоспитанные лица

На холст положены так виртуозно.

Люди застывшие, но и живые словно.

При жизни были столь неторопливы,

Что живописцу получилось, безусловно

Поймать их жизни суть, её мотивы.

…И я, застывший возле этой рамы,

Окошка в мир, наивный, тёплый…странный,

Короткий век расцвета Нидерландов

Рассматриваю…верю в эту правду

Мазков кисти’, замеса красок старых,

В уютный мир полотен сих голландец малых.

Их целостность и органичность мироощущенья

– Бальзам на душу, то без всякого сомненья…

2016

Художник в мраке ночи, в темноте

Писать свои картины не умеет.

Вот горизонт лучами первыми светлеет.

Луна дорогу уступила вверх звезде.

Блеск тусклый серебра бледнеет.

И вот уже по мастерской разлит

Чрез окна стрельчатые бьющимся потоком

Свет золотистый. В воздухе висит

Дух вдохновенья. Рдеющим востоком

Зажжён талант. Он у мольберта вновь стоит.

Ты – тёплый свет, ложащийся на холст.

Восход твой равен солнцу в моей жизни.

В твоих лучах прозрачен, лёгок, прост

Труд поэтический. Палитрой яркой брызнет

Стих новый, лишь луна покинет пост.

2016

Гимн меланхолии, робкий рассвет

Липнет дождём моросящим по стенам.

Питер, наследство спустивший корнет

Бредит во сне…берега Ойкумены

Зыбким виденьем мерцают вдали.

Край благоденствия, где же он, отче?

В зимнем приколе стоят корабли.

Ночь всё длиннее, а жизнь всё короче.

Жизнь в суете пробежит по бульварам

С сумкой продуктов и новых вещей.

Жадно дыша углекислым угаром,

“Добром” всё богаче, а духом бедней.

Будет ли город? Конечно, он будет.

Будет расти, засорять генофонд.

Будет он только лишь средством, орудьем.

Будет…не будет…в нём что-то умрёт.

Чистое что-то…душа ли, культура?

Честное что-то…не вера ль в добро?

Ноябрьских дождей ледяная микстура

Плещет на город ведро за ведром.

Бледное солнце прервёт забытье,

Пьяные сны исполина больного.

Город, напялив пальто от Готье,

Очередной день встречает – не новый.