Джема Гордон - Веер. Стихи

Моё простое совершенство
Погибло в час ночной Быка.
Пусть это сонное блаженство
Останется во мне всегда.

Раскрыть я веер не успела,
Меня об этом не проси,
Моё безжизненное тело
Упало, брошенное в си 1 1 Си – перевод с японского – смерть .

В руках держу я икебану,
В которой аленький цветок,
Закрыл собою мою рану
И уберечь меня не смог.

Нижние сады Семирамиды,
Тускло ускользающие виды,
Свет в тоннеле, брошенная тень,
Думать о любви немного лень.

Думать о печали очень сложно,
К детству обратиться невозможно.
Свет в тоннеле, брошенная тень,
Думать о любви намного лень.

Тело, словно птица полетело,
Кажется несложным это дело,
Сквозь прозрачно – огненный туман,
Понимаю – всё это обман.

Жемчужно – золотой узор
Мне нынче лето подарило.
Икон изысканный убор
И все, что сердцу было мило.

Я свой монашеский наряд
В сундук тяжёлый положила
И словно драгоценный ряд
Жемчужин дюжину пришила.

Я свой окутала наряд
Шелками нежными, как воздух,
И поспешила в конный ряд,
Чтоб унцию купить там воска.

Из воска сделала свечу.
Святой водою окропила
И королевскую парчу
К ногам, у алтаря, сложила.

В молитве ночь я провела,
Обет, дав верности и чести,
Одев, монашеский наряд,
Вновь, в келье буду я без вести.

Турецкий пленник, может быть,
Удача вновь к тебе вернётся?
И путь домой в слезах найдётся
И ты свободе будешь рад!
Любимый, ты меня не жди.
Молиться в келье долго буду.
Пройдут осенние дожди,
Но я обет свой не забуду.

Ушёл ты как Сергей Есенин,
Оставив имя лишь его.
И Айседоры образ милый
Не можешь позабыть давно.

Любовь несчастная, при этом,
Как образ жизни роковой.
И ты по волшебству поэта
Всегда стремишься к таковой.

Всех женщин видишь так нелепо
И Айседоры ищешь стан,
Её танцующее лето
И чувств бессмертных ураган.

Но где найти любовь поэта?
Она погибла так давно!
Зачем искать в обрывках света
Давно угасшее тепло?

Не лучше ль о своей подумать
И сделать жизнь ещё теплей?
В душе угасшего поэта
Оставив нежную свирель.

Мы часто видим «то и это»
И нам порою невдомёк,
Что жизнь прекрасного поэта
Для нас становится, как рок.

…И написала свой портрет.
И как в зеркальном отражении,
Увидев отблеск прошлых лет,
Монашку вижу я в смирении.

Любовь свою я предала,
И Богу посвятила годы,
И долго в келье прожила,
Ища на алтаре свободы.

Любви блистательной восторг
Мне сердце светом ослепило.
Души неведомый поток
Любовных грёз, вдруг, осенило.

Ты мне сказал: «Всегда люблю!»,
Но имя честное так спрятал,
Так глубоко, что жизнь мою
Ты, с Господом самим, сосватал.

И в этот день моя страна
Безликой стала в одночасье.
На алтаре я проспала
Все горести и все несчастья.

«Что в имени моём?»
Любовь и жизнь, и сути отражение…
И в зеркалах застыл ответ:
Монашку вижу я в смирении.

Вуаль я соткала из слов.
Слова взяла все звонкие.
И лунный свет в неё вплела,
Как нити серебра сверхтонкие.

Вуаль Печали назвала
И лунным светом осветила.
Все звонкие слова
Я этим светом оглушила.

Моя вуаль не так черна,
Как это может показаться.
Она легка и так темна,
Что может призрачной казаться.

Я на душе её ношу,
Как символ бремени и тени,
Чтобы никто не смог сказать,
Что я живу в беспечной лени.

Вуаль моя не признак черноты.
Она всего лишь то, что мне осталось,
Переживать от суеты и маяты,
Которое, с трудом досталось.

Не зная много или мало,
Ушла от множества проблем,
Закрыв все двери рая,
Вошла, как в безысходный плен.

Смерть приняла ты без суфлеров
И от бесчисленных потерь.
Тебя давно нет в этом мире
И в небеса открылась дверь.

Все, кто тебя так ненавидел
Смогли увидеть твою боль.
И смерть они могли предвидеть,
Как сценой сыгранную роль.

Ты будешь вечно молодой,
Красивой, и в безутешном мире,
Никто не тронет твой покой.
И быть не сможешь ты другой.
Всегда ты будешь,
Милой,
Единственной и…
Дорогой.

К античности уйти и не вернуться.
Взобраться на Олимп и поскользнуться.
Найти тебя с другой и без надежды,
Найти другую жизнь и быть невеждой…

Я за тебя молюсь, я за тебя боюсь
И знаю, что мой Бог, всегда с тобой.
К любви твоей давно я не стремлюсь.
Пусть будет рай в твоей душе, покой.

Мне синей розы цвет давно уже не мил.
К цветам нет у меня обыденных мерил.
Я розу с содроганием в руках держу,
И капли крови от шипов её перевяжу.

На Башню Геркулеса вдруг взошла,
Увидев Край земли, тут замерла.
Мне Берег Смерти рассказал о том,
Что паруса не ходят в этот дом.

Чёрную гвоздику принесла в твой дом.
Пряным ароматом околдован он.
Розы, словно негой, наполнили твой сад.
Апельсины в грядках растут тут невпопад.

Революций ветви раскинул и жасмин.
Африканским зноем нагрелся твой камин,
Лепестки гвоздики чёрной припалил,
Ароматом пьяным воздух напоил.