Дмитрий Гакен - Сборник стихов. Том 2

За годы этими руками.

Пятнадцать лет прошли как день,

Сгорев как искра о кремень,

И вот, сегодня на свободу.

Какой-другой, по первоходу

Мечтает, может быть, о ней.

Глупец же! На исходе дней

Понятно, истинная воля

По эту сторону решёт.

Вокруг себя в магнитном поле

Она, что нужно соберёт.

Найдет к призванию дорогу,

Предложит нужный инструмент,

Ему обучит понемногу,

Нельзя лишь упустить момент.

Когда же слаженно, умело

Заспорится по маслу дело,

Последует и результат.

Не квинтэссенция ль работы

За труд не требовать наград?

Вот, состояние свободы,

В котором ты и бог и босс.

В мной обустроенной овчарне

Подрощенное стадо коз,

Их молоко на сыроварне,

Манящий запах, как на зов,

Свежеразрезанных сыров

В подвале зреющих годами,

Останется день изо дня

Еще напоминать меня.

Осознавать, как это больно,

Что все что любо, позади.

Но хватит. Плакаться довольно.

Веди же, конвоир, веди.

Все свитерки твои черны,

Ты красишь ногти черным лаком,

Твой цвет – затмение луны,

Твой пламень – лед, твой воздух – вакуум.

Ты поглощаешь свет. Но, нет.

В тебе имеется секрет.

Ты вулканическая лава,

Остывшая по краю сплава,

Но там, под коркой, в глубине

Необратимые процессы

Готовят вырваться извне

Твой скрытый дар, дар поэтессы.

Под черной кофтой, за спиной

Растут невидимые крылья,

За пару взмахов, в два усилья

Тебя поднимут над землей,

И унесут. Куда? Не важно.

Теперь ты это знаешь. Страшно?

Старик. Один. На море взгляд,

За горизонт после причала,

Туда, откуда его бдят

Жена, товарищей не мало.

Он задержался на скамье

Возле случайного народа.

Остановилось бытие

Как в доке остов парохода.

Понятно по воротничку,

Что есть наследники – потомки,

Что постирают старичку,

Отремонтируют поломки,

Семейным праздником за стол

Усадят на почетном стуле.

Так почему же он за мол

Всё смотрит, словно в карауле,

Туда, откуда его бдят

Жена и друг уж лет не мало.

Старик. Один. На море взгляд,

За горизонт после причала.

Еще не опустилось солнце где-то,

Уж на воде сгустился полумрак.

Из темноты фонарь полоской света.

На веслах лодки пожилой рыбак.

Скрипучая уключина в две ноты

Вперед толкает киль рывком весла.

И всякий раз следы водоворота

Под веслами, как детская юла.

Плетеная корзина под ногами,

С еще живым уловом по края,

Под перламутровыми плавниками

Жемчужная сверкает чешуя.

Соленый запах от рыбацкой сети,

Фитиль елейной лампы в фонаре,

Махорки аромат – в одном букете

Все три соединяются в ноздре.

Подобраны концы нехитрой снасти,

Приложен якорь, взятый на канат,

В войну, неразорвавшийся на части,

Он был когда-то пушечный снаряд.

Из грубого брезента плащ-палатка,

Блестящая под бархатом росы,

Соломенная шляпа и повадка

Разглаживать широкие усы.

И добрый взгляд, отечески открытый.

Домашний отражается маяк

Лучом в его глазах цвета палитры

Поверхности реки. Таков рыбак.

У Тамары две козы,

Босы ноги, прутик,

Луг с остатками росы,

За деревней прудик.

В поле сорван василек

В волосах Тамары,

Кто бы, кто венок помог,

С ней сплести на пару.

Никого нет рядом, тут,

Только ветер в поле.

Нет, Тамаре не дают

Обучаться в школе.

Слабоумная она,

Но грустить не будет.

Нет, Тамара не одна,

Козы – тоже люди,

Не умеют говорить

Языком Тамары,

И не могут возразить

На прутка удары.

Нет, Тамара их не бьет,

Как Тамару мама

Припугнуть слегка махнет

Прутиком от ямы.

На Тамариных руках

Раны и заломы,

На Тамариных плечах

Все дела по дому.

Мамин пьяный ухажёр,

Старший брат – детина,

С ней короткий разговор,

Кулаком в брюшину.

Не жалеет даже мать

Дурочку Тамару,

Может за волосы драть

С пьяного угару.

Но Тамаре мама – бог,

Слушает и любит.

Всякий раз, как на порог,

Ждет, что приголубит.

Курск, это где? На глобусе земли

Не отыскать под окуляром лупы.

Курск, это там, где по словам Ю-Туба,

Есть депутат народа Ольга Ли,

Которую не купишь за рубли

Всего олигархического клуба,

Которому она теперь не люба,

И он бы ее стер с лица земли.

Но Ольга Ли, как женщина, красива,

А то, что побеждает красота

Известно в мире всем без эксклюзива.

И возражать не стоит и труда,

Что скоро зазвучит без перерыва:

Куряне, Ольга, вместе, навсегда!

Свет в полнакала. Ленивая кошка.

В рамках две фото, под кнопкой Ван Гог.

Бабушка с внуком, вдвоем у окошка

Старую пряжу мотают в клубок.

А за окном, подвывает собака.

То за стеной, то в углу, то вокруг

В бревнах избы подозрительный стук.

– Сказку расскажешь мне про вурдалака?

Бабушка, правда, всегда под рассвет

В спальне твоей он сидел, за комодом,

И убегал в темный лес огородом?

Бабушка, правда убил его дед

Подкараулив, раз, возле окошка?

Мне бы от страха и в пятки душа.

Бабушка, шрамы твои на ладошке

Это от дедушкиного ножа?

А вурдалак, он был стар, да ужасен? -

Бабушка, глаз на минуту прикрыв

Воспоминаний навея прилив.

–Нет. Он был молод и очень прекрасен.

Кабина пайпера. Панель приборов.

Давно залипла стрелка под шкалой

Резерва топлива. Бак пуст. Мотора

Подтраивает клапан выпускной.

Чих выхлопа. Упали обороты.

Винт встал. Встречный поток на лопастях

Свистит вокруг одной и той же ноты

И шелестит в закрылках и рулях.

Внизу фонарики на мачтах джонок

Как маятники делают тик-так,

И огоньки рыбацких плоскодонок

Идут неторопливо на маяк.

Ночь на воде, но еще вечер в небе.

Крыло переломляет цвет зари.

Последний блик на нём уже не слепит

Как буд-то угасая изнутри.

Внезапно клюнул нос аэроплана

В свободное падение пилот

Направил как в потоки урагана

Для ускорения свой самолет.

Ладони над отпущенным штурвалом

Ждут взять его в критический момент,

Все силы в кулаки собрав, авралом

Его рвануть, залитый как в цемент

Противоходом встречного потока,

И выйти из пике, и над водой,

Притормозив закрылками немного,

На лыжи встать, накрытые волной,

Которая, разбитая на капли,

Издаст на майский дождь похожий звук.

Между собой зовут "посадка цапли"

Воздухоплаватели этот трюк.

Ветер по струнам скрипки,

Тень от берета в смычке,