Алла Воробьева - Что-то человеческое

В сталинке-развалюхе,
Жили в черте Москвы
Игрушки – кролик безухий
И кукла без головы.

Так принято у игрушек
и нам не понять – увы!
Как будто полно веснушек
У куклы… без головы.

Как будто – оно всесильно!
Как детская простота.
…а кролик безухий, пыльный
Был так похож… на кота.

Он кукле дал имя Даша.
Она ему – кличку «Зай».
Варили «как будто кашу».
И пили «как будто чай».

Игрушки ведь в самом деле
Верили – жизнь хороша!

…и грелась в тряпичном теле
«Всамделишная» душа.

Мой жребий уже назначен-
Под дружный собачий лай,
Качусь я к чертям собачьим
Хоть есть и собачий рай.

Но там для меня нет места!
Не встретят, не позовут!
Ведь я из другого теста-
Задира и баламут.

Заденут меня – я с ходу
Оскалю свои клыки.
Лохматая холка сроду
Не знала ни чьей руки!

Бродячая жизнь – не скука.
И грех – на судьбу пенять.
Бывало – любая сука
Готова со мной удрать.

…оторвано ухо в драке,
Распорот клыком живот.
Теперь уж «как на собаке»
Конечно не заживёт.

Мой жребий уже назначен-
Под жуткий собачий лай,
Качусь я к чертям собачьим…
…ну где ты, собачий рай?

В сторожке, покрытой дранкой,
Заваленной стеклотарой,
Кряхтя, надевал ушанку
Могильщик седой и старый.
На улице вьюга пела…
Закрыв кособокий домик,
Привычно взялсЯ за дело
Натужно вбивая ломик.
Мороз, словно ждал рассвета —
Ударил со свежей силой…
Зажав во рту сигарету,
Могильщик копал могилу.
Ему в общем, дела нету
До бед до людских. Привычка.
Вот, вспомнив про сигарету,
Достал из кармана спички.
Ворчал, разминая пальцы,
Кушак затянув потуже:
«Сподобил Господь страдальца
Преставиться в эту стужу».

Засуетилась, руки о передник
Обтёрла раз, другой. Поправила платок.
– Приехал, слава Господи, наследник.
Сынок приехал, Господи, сынок.

Вошёл – широкоплечий, синеглазый.
Залюбовалась вновь – как на отца похож…
А сын, лет восемь, не звонил ни разу.
Не написал, не вспомнил… ну так что ж…

– Проходь к столу. (шугнула с лавки кошку)
Заизвинялась вдруг, что шанег не спекла.
И всё сметала сморщенной ладошкой
Невидимые крошки со стола.

Сын, щи хлебая, взглядывал украдкой
На руки матери и на седую прядь.
В глаза смотреть стыдился. Знал, не сладко
Одной в деревне время коротать.

Зарос проулок пижмой и крапивой,
На крыше дранка вся облезла и сгнила.
Скрипит калитка ржаво-сиротливо.
…а сын – на час, проездом близ села.

– Мать, заводи-ка с тестом канителю!
(у той и дух застыл – доверилась святым)
– Вот, тут решил – останусь на неделю.
Соскучился… по шанежкам твоим.

Ты сам не просил от жизни
Ни почестей, ни наград.
Присяга… Служу Отчизне…
Да что-то ты, брат, не рад.

Не рад городам и весям
(их много пришлось пройти)