Луиза Лабе - Сонеты

О, если б, как в тени небесных кущ,
Могла его всего обвить как плющ,
То к смерти не было б ни страха и ни зла.

От поцелуя пусть меня оставят силы,
Да даже, если б дух я испустила,
Я умерла б стократ счастливей, чем жила.

Пока ещё глаз дружен со слезой,
Когда нахлынут вдруг воспоминанья,
Я сдерживаю вздохи и рыданья,
Чтоб был сквозь них услышан голос мой.

Пока рука колдует над струной,
Я буду восхвалять твои деянья.
Пока душа не жаждет покаянья,
Быть понятой хочу одним тобой.

Мне умирать не хочется пока.
Когда же станет немощной рука,
Глаза наполнятся тьмой бездны мрака,

Когда мой ум, пылающий огнём,
Любимому подать не сможет знака,
То смерти ночь мне станет светлым днём.

Приход светила ожидая, встречу дня,
Зефир дыханьем свежим всю природу,
Пробудит землю ото сна и воду,
Что запоёт, по камушкам звеня.

Пробудит дикие леса и зеленя.
Всегда с лучами веселей народу.
Прекраснее становятся с восхода
И листьев шум, и птичья воркотня.

Лишь нимфы, наплясавшись под луной,
В траву на день укрылись на покой.
Зефир, коль хочешь услужить вполне,

Дать новый облик мне, лицу и стану
То Солнце поверни моё ко мне,
Увидишь, что я тоже краше стану.

Когда потоп иссяк, исчезли тучи,
Феб воссиял лучами чудных глаз.
Из ледяных вод поднялся Кавказ,
Явив свои спасительные кручи.

С тех пор под вечер в Океан могучий,
Сестре рогатой уступив баркас,
Ныряет солнце, чтоб всегда в свой час
Вернуться, как Парфянский хитрый лучник.

С той встречи, что я памятью храню,
Когда не внял ты моему огню,
Местами поменялись мы с тобой.

В твоих объятьях таю я и млею
Ты – словно пламя, встретившись с водой,
Охладеваешь, ну а я хмелею.

мчусь по городам и весям лавой.
Безумствуя, ищу с тобою встреч.
Ответь же мне, мой друг, кому беречь
То, что тебе принадлежит по праву.

Турниры, маскарады и забавы —
Всё без тебя что без растопки печь.
Ты охладел. Как мне тебя разжечь?
И нет лекарства от твоей отравы.

По-прежнему я страстно влюблена.
Когда в густом лесу брожу одна,
Не нахожу ничуть, что время лечит.

И, чтоб освободиться от тебя,
Мне надо жить, как видно, вне себя,
Иль где-нибудь в неведомом далече.

Целуй меня, целуй! К тебе прильну,
Жду поцелуя жаркого из жданных,
Жду сладкого из самых всех желанных.
Я четверицей всё тебе верну.

Ты утомлён? Я замолю вину.
Амур хранит нас, к таинствам причастных,
И, как в один два поцелуя страстных,
Две наши жизни мы сольём в одну.

И каждый, если даже не стократ,
В два раза станет более богат.
Я у Любви прошу одной лишь доли,

Чтоб та, что так разумна и скромна,
Своим напилась счастьем допьяна,
Когда, сойдя с ума, даст чувству воли.

В глухом лесу, в медвежьем уголке,
Где собирала землянику на поляне
Диана, настреляв косуль и ланей,
Убитой нимфой я брела в венке.

Вдруг голос свыше, но невдалеке:
– Что, нимфа, не несёшь даров Диане?
Где лук твой, почему нет стрел в колчане?
Что без добычи бродишь налегке?

Ответила: – Тут в двух шагах отсель
Охотилась, да не сразила цель.
Капкан мне не помог, ни даже сети.

А ускользнувший мои стрелы подобрал,
Меня сразил моим оружьем наповал,
Безжалостно мне сердце изрешетив.

Предсказано мне было на роду,
Что я узнаю на своей дороге,
Единственного среди очень многих
И у него пойду на поводу.

Он встретился. Я, как в чумном бреду,
Слезливости вняв, жалобам убогим,
За ним помчалась по любви отрогам,
Закрыв глаза, себе же на беду.

Помыслить кто бы смог, что не для благ
Даёт нам Небо тот иль иный знак?
Но тот, кто сам изнанку изучил чудес,

Уж не подвержен суеверной чаре.
Теперь я знаю, что знамение небес
Порой нам говорит об адской каре.

Каков быть должен рост? Размеры стана?
Каков объём и вес? Расцветка глаз
Того, чьи стрелы, вмиг сражая вас,
Неизлечимые оставят в сердце раны?

Какая песня поздно или рано
Излечит душу вашу, снимет сглаз?
Чья лютня нам иных милей в сто раз?
Кто это совершенство без изъяна?

Я утверждать не смела бы на людях.
Любовь незрячую мою имея в судьях,
Но знаю хорошо и доверяю чувству

Принудить не смогла б науки власть,
Наукам не по силам и искусству
Усилить ещё больше мою страсть.

Свою подругу видит год за годом
Светило, днём взошед на небосклон,
Его сестру полночный Эндимон
Питает по ночам любовным мёдом.

Венеру видит Марс. Вот скороходом
Скользит Меркурий, небесами окрылён.
Юпитер грозный, сединою убелён,
Следит за мировых событий ходом.

На небесах царит гармония, пока
Предмет любви любим издалека.
Когда ж он будет постоянно рядом,

Наскучит очень быстро воркотня,
И станет всё, как нынче у меня —
Мечты о рае обернутся адом.

Увы! Сыта подобным услуженьем.
И хоть коса как прежде золота,
Из глаз моих изъята красота,
Два солнышка, Амура повеленьем,

Стрел лишены. Доставил мне мученье.
Нет слёз ни капли, даже нет следа.
Что ж смерть не славит – может, от стыда,
Твою любовь – прошедшей повторенье?

К чему, скажи, неясно мне досель
Ты из меня создать мнил козней цель?
На этот раз прости моей гордыне,

Мой гнев прошёл, тебе – не судия.
Я верю в то, что, где б ты ни был ныне,
Страдать ты будешь, как страдала я.

Сударушки, моё оставьте мне:
Любовь и боль безвременных утрат,
И горечь жгучих, пролитых стократ,
Горючих слёз в полночной тишине.

Не вспоминайте всуе обо мне.
Коль я грешна, грехи мои простят,
Сколь ни злословьте вы. У райских врат
Молитесь за себя. А мне вдвойне

Вас будет жаль, когда Амур младой,
Стрелой в пустыне вашей ледяной
Жар разожжёт любовного огня —

Единственную в вашей жизни страсть,
И дай вам бог в той страсти не пропасть,
Не дай вам быть несчастнее меня.