Николай Гоголь - Стихотворения

Опубликовано Г. П. Данилевским в его статье-воспоминаниях «Знакомство с Гоголем» («Исторический вестник», 1886, XII, стр. 496) по припоминанию матери Гоголя, которую Данилевский посетил вскоре после смерти писателя, в мае 1852 г. Приводя эти две строки, Данилевский писал: «По словам его матери, он (Гоголь) в Нежинском лицее написал стихотворение „Россия под игом татар“. Эту никогда не напечатанную вещь Гоголь тщательно переписал в изящную книжечку, украсил ее собственными рисунками и переслал матери из Нежина по почте. Из всего содержания этой поэмы, увезенной им впоследствии из Янувщины и, вероятно, истребленной, мать покойного вспомнила мне только окончание, а именно следующие два стиха». Так как воспоминания Данилевского содержат ряд неточностей и несвободны от элементов вымысла (характерно, что «Россию под игом татар» Данилевский называет сначала «стихотворением», а несколько ниже — «поэмой»), печатаем опубликованные им строки в разделе «Приписываемое».

Стихотворение напечатано впервые без подписи в журнале «Сын отечества и Северный архив», 1829, т. II, № XII, стр. 301–302 (цензурное разрешение 22 февраля 1829 г., вышел в свет 23 марта). Рукописей его не сохранилось. Печатается по тексту «Сына отечества».

Стихотворение «Италия» было впервые приписано Гоголю, на основания свидетельства А. С. Данилевского и других друзей писателя, П. А. Кулишом в статье «Несколько черт для биографии Н. В. Гоголя» («Отечественные записки», 1852, № 4, отд. VIII, стр. 200) и включалось во все издания сочинений Гоголя, начиная с издания Н. П. Трушковского (т. VI, СПб., 1856, стр. 370). Несмотря на отсутствие рукописей, большая авторитетность свидетельств Кулиша и Данилевского делает почти несомненной принадлежность стихотворения Гоголю.

И. Н. Ждановым было высказано предположение, что «Италия» первоначально была частью поэмы Гоголя «Ганц Кюхельгартен» (И. Н. Жданов. Н. В. Гоголь. Литограф. курс лекций 1896–1897, СПб., стр. 130).

I и II. Оба отрывка сообщены П. В. Анненковым в его статье «Воспоминания о Гоголе. Рим, летом 1841 года» в «Библиотеке для чтения», 1857, № 2, Отд. «Науки», стр. 136. По рассказу Анненкова, они относятся к началу 1836 г. — ко времени до отъезда Гоголя за границу. О происхождении их Анненков пишет: «…особенно любил Гоголь составлять куплеты и песни на общих знакомых. С помощью Н. Я. Прокоповича и А. С. Данилевского, товарища Гоголя по лицею, человека веселых нравов, некоторые из них выходили карикатурно метки и уморительны. Много тогда было сочинено подобных песен. Помню, что несколько вечеров Гоголь беспрестанно тянул (мотивы для куплетов выбирались из новейших опер — из Фенеллы, Роберта, Цампы) кантату, созданную для прославления будущего предполагаемого его путешествия в Крым, где находился стих:

В памяти у меня остается также довольно нелепый куплет, долженствовавший увековечить подвиги молодых учителей из его знакомых, отправлявшихся каждый день на свои лекции на Васильевский остров. Куплет, кажется, принадлежал Гоголю безраздельно:

Упоминаемые в первом отрывке Яким и его жена Матрена Нимченко — слуги Гоголя; «молодые учителя», которых имел в виду Гоголь, во втором отрывке — Н. Я. и В. Я. Прокоповичи. Фаге — петербургский парикмахер.

III. Да здравствует нежинская бурса! Стихи сочинены совместно Гоголем и его лицейским товарищем А. С. Данилевским в Париже и включены последним в его письмо к Н. Я. Прокоповичу и И. Г. Пащенко в Петербург от 5 декабря 1836 г. Подлинник письма Данилевского, по которому печатаются стихи, находится в ПБЛ (альбом Гербеля, стр. 437). Впервые стихи были напечатаны Н. В. Гербелем в его статье: «Н. Я. Прокопович и отношение его к Н. В. Гоголю» («Современник», 1858, т. LXVII, № 2, стр. 279). О происхождении стихов Данилевский пишет в том же письме: «Вчера едва мы, я и Гоголь, сели за чайный столик, как явился наш portier (человек весьма интересный, отставной воин и карлист) и положил письмо на стол с надписью на мое имя. Окончив чай и закурив сигару, я расположился в креслах, Гоголь стал позади меня; распечатав письмо, я вытащил во-первых твои (Н. Я. Прокоповича. — Ред.) каракули, а потом листок с красивым почерком Ивана Григорьевича (Пащенко. — Ред.). Да, мой милый Николай, ты нехотя, предаваясь воспоминаниям, написал нечто вроде элегии, глубокой траурной элегии в прозе, нечто имеющее для меня образ осеннего листа, из которого, будь я поэт, выкроил бы двадцать элегий по форме; ты, Иван Григорьевич, написал не элегию — скорее что-то вроде куплетов, по крайней мере письмо твое навело нас на куплеты еще весьма неоконченные, плохие покамест, но обещающие впереди много. Вот их начало: (следуют стихи. — Ред.). Может быть, продолжали бы куплеты еще и далее, но сегодня приехал Симановский (товарищ Гоголя и Данилевского по лицею. — Ред.), и вдохновение, как робкая птица, улетело».

Севрюгин, Федор Емельянович — преподаватель музыки, пения и танцев в Нежине; Билевич, Михаил Васильевич — профессор политических наук, возглавлявший реакционную часть профессуры; здравица в его честь провозглашена иронически; Урсо, Осип Демьянович — учитель фехтования. В дальнейшем тексте стихотворения имеются в виду следующие лица: «В Стамбул» уехал К. М. Базили, «водами лечились» Гоголь и Данилевский, «женились» и «дремали в покое» С. Г. и Л. Г. Милорадовичи, «учители в корпусе» были Н. Я. и В. Я. Прокоповичи, «в юстиции» служил И. Г. Пащенко, офицерами — Н. Ф. Романович и Ф. К. Бороздин, «артистами» были А. Н. Мокрицкий и А. И. Горонович, поэтами — Н. В. Кукольник и В. И. Любич-Романович.

На этот раз Иван Григорьевич (Пащенко) никак не ложился под стих. (Примечание А. С. Данилевского.)