Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в четырех томах. Том 1. Песни.1961–1970

Был он – милитарист и вандал, —
Двух соседей зазря оскорблял —
Слал им каждую субботу
Оскорбительную ноту, —
Шел на международный скандал.

В Тридцать третьем царь сказился:
Не хватает, мол, земли, —
На соседей покусился —
И взбесились короли:

«Обуздать его, смять!» – только глядь —
Нечем в Двадцать седьмом воевать,
А в Тридцатом – полководцы
Все утоплены в колодце
И вассалы восстать норовят…

Словно в сказке, на экране —
И не нужен чародей —
В новом фильме вдруг крестьяне
Превращаются в князей!

То купец – то неимущий,
То добряк – а то злодей, —
В жизни же – почти непьющий
И отец восьми детей.

Мальчишки, мальчишки бегут по дворам,
Загадочны и голосисты.
Скорее! Спешите! Приехали к вам
Живые киноартисты!

Но для нашего для брата,
Откровенно говоря,
Иногда сыграть солдата
Интересней, чем царя.

В жизни всё без изменений,
А в кино: то бог – то вор, —
Много взлетов и падений
Испытал киноактер.

Мальчишки, мальчишки бегут по дворам,
Загадочны и голосисты.
Скорее! Спешите! Приехали к вам
Живые киноартисты!

Сколько версий, сколько спора
Возникает тут и там!
Знают про киноактера
Даже больше, чем он сам.

И повсюду обсуждают,
И со знаньем говорят —
Сколько в месяц получает
И в который раз женат.

Мальчишки, мальчишки – не нужно реклам —
Загадочны и голосисты.
Спешите! Скорее! Приехали к вам
Живые киноартисты!

Хватит споров и догадок —
Дело поважнее есть.
Тем, кто до сенсаций падок,
Вряд ли интересно здесь.

Знаете, в кино эпоха
Может пролететь за миг.
Люди видят нас, но плохо
То, что мы не видим их.

Вот мы и спешим к незнакомым друзьям —
И к взрослым и к детям, —
На вас посмотреть, – все, что хочется вам,
Спросите – ответим!

Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца, —
Но недаром клуб «Фиорентины»
Предлагал мильон за Бышовца.

Что ж, Пеле как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,
Вместе с Жаирзинио.

Муром занялась прокуратура, —
Что ему – реклама! – он и рад.
Здесь бы Мур не выбрался из МУРа —
Если б был у нас чемпионат.

Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене – и рад.
А у Пеле – «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.

Может, не считает и до ста он, —
Но могу сказать без лишних слов:
Был бы глаз второй бы у Тостао —
Он вдвое больше б забивал голов.

Что ж, Пеле как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле,
Вместе с Жаирзинио.

Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене – и рад.
А у Пеле – «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.

Разбег, толчок… И стыдно подыматься:
Во рту опилки, слезы из-под век, —
На рубеже проклятом два двенадцать
Мне планка преградила путь наверх.

Я признаюсь вам как на духу:
Такова вся спортивная жизнь, —
Лишь мгновение ты наверху —
И стремительно падаешь вниз.

Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я.
У кого толчковая – левая,
А у меня толчковая – правая!

Разбег, толчок… Свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мой сказал без сожаленья:
«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!

У тебя – растяженье в паху;
Прыгать с правой – дурацкий каприз, —
Не удержишься ты наверху —
Ты стремительно падаешь вниз».

Но, задыхаясь словно от гнева я,
Объяснил толково я: главное,
Что у них толчковая – левая,
А у меня толчковая – правая!

Разбег, толчок… Мне не догнать канадца —
Он мне в лицо смеется на лету!
Я снова планку сбил на два двенадцать —
И тренер мне сказал напрямоту,

Что – начальство в десятом ряду,
И что мне прополощут мозги,
Если враз, в сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.

Но лучше выпью зелье с отравою,
Я над собою что-нибудь сделаю —
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую!

Трибуны дружно начали смеяться —
Но пыл мой от насмешек не ослаб:
Разбег, толчок, полет… И два двенадцать —
Теперь уже мой пройденный этап!

Пусть болит моя травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты, —
Но я все-таки был наверху —
И меня не спихнуть с высоты!

Я им всем показал «ху из ху», —
Жаль, жена подложила сюрприз:
Пока я был на самом верху —
Она с кем-то спустилася вниз…

Но съел плоды запретные с древа я,
И за хвост подергал все же славу я, —
Пусть у них толчковая – левая,
Но моя толчковая – правая!

Я скачу, но я скачу иначе, —
По камням, по лужам, по росе, —
Бег мой назван иноходью – значит:
По-другому, то есть – не как все.

Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды.
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!

Мне сегодня предстоит бороться, —
Скачки! – я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца, —
Но не я – жокей на мне хрипит!

Он вонзает шпоры в ребра мне,
Зубоскалят первые ряды…
Я согласен бегать в табуне —
Но не под седлом и без узды!

Нет, не будут золотыми горы —
Я последним цель пересеку:
Я ему припомню эти шпоры —
Засбою, отстану на скаку!..

Колокол! Жокей мой «на коне» —
Он смеется в предвкушенье мзды.
Ох, как я бы бегал в табуне, —
Но не под седлом и без узды!

Что со мной, что делаю, как смею —
Потакаю своему врагу!
Я собою просто не владею —
Я прийти не первым не могу!

Что же делать? Остается мне —
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне, —
Под седлом, в узде, но – без него!

Я пришел, а он в хвосте плетется —
По камням, по лужам, по росе…
Я впервые не был иноходцем —
Я стремился выиграть, как все!

Я несла свою Беду
по весеннему по льду, —
Обломился лед – душа оборвалася —
Камнем под воду пошла, —
а Беда – хоть тяжела,
А за острые края задержалася.

И Беда с того вот дня
ищет по свету меня, —
Слухи ходят – вместе с ней – с Кривотолками.
А что я не умерла —
знала голая ветла
И еще – перепела с перепелками.