Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в четырех томах. Том 1. Песни.1961–1970

Сколько ребят у нас в доме живет,
Сколько ребят в доме рядом!
Сколько блатных мои песни поет,
Сколько блатных еще сядут —
Навсегда, кто куда,
На долгие года!

Всё позади – и КПЗ, и суд,
И прокурор, и даже судьи с адвокатом, —
Теперь я жду, – теперь я жду —
куда, куда меня пошлют,
Куда пошлют меня работать за бесплатно.

Мать моя – давай рыдать,
Давай думать и гадать,
Куда, куда меня пошлют.
Мать моя – давай рыдать,
А мне ж ведь в общем наплевать,
Куда, куда меня пошлют.

До Воркуты идут посылки долго,
До Магадана – несколько скорей, —
Но там ведь все, но там ведь все —
такие падлы, суки, волки, —
Мне передач не видеть как своих ушей.

Мать моя – давай рыдать,
Давай думать и гадать,
Куда, куда меня пошлют.
Мать моя – давай рыдать,
А мне ж ведь в общем наплевать,
Куда, куда меня пошлют.

И вот уж слышу я: за мной идут —
Открыли дверь и сонного подняли, —
И вот сейчас, вот прям сейчас
меня кудай-то повезут,
А вот куда – опять, паскуды, не сказали.

Мать моя – опять рыдать,
Опять думать и гадать,
Куда, куда меня пошлют.
Мать моя – опять рыдать,
А мне ж ведь в общем наплевать,
Куда, куда меня пошлют.

И вот на месте мы – вокзал и брань, —
Но, слава богу, хоть с махрой не остро.
И вот сказали нам, что нас
везут туда – в Тьмутаракань —
Кудай-то там на Кольский полуостров.

Мать моя – опять рыдать,
Опять думать и гадать,
Куда, куда меня пошлют…
Мать моя, кончай рыдать,
Давай думать и гадать,
Когда меня обратно привезут!

Сколько лет, сколько лет —
Всё одно и то же:
Денег нет, женщин нет,
Да и быть не может.

Сколько лет воровал,
Столько лет старался, —
Мне б скопить капитал —
Ну а я спивался.

Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей,
И друзей – ни хера,
Да и быть не может.

Только – водка на троих,
Только – пика с червой, —
Комом – все блины мои,
А не только первый.

Правда ведь, обидно – если завязал,
А товарищ продал, падла, и за все сказал:
За давнишнее, за драку – все сказал Сашок, —
Двое в синем, двое в штатском, черный воронок…

До свиданья, Таня, а может быть – прощай!
До свиданья, Таня, если можешь – не серчай!
Но все-таки обидно, чтоб за просто так
Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!

На суде судья сказал: «Двадцать пять! До встречи!»
Раньше б горло я порвал за такие речи!
А теперь – терплю обиду, не показываю виду, —
Если встречу я Сашка – ох как изувечу!

До свиданья, Таня, а может быть – прощай!
До свиданья, Таня, если можешь – не серчай!
Но все-таки обидно, чтоб за просто так
Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!

Сгорели мы по недоразумению —
Он за растрату сел, а я – за Ксению, —
У нас любовь была, но мы рассталися:
Она кричала и сопротивлялася.

На нас двоих нагрянула ЧК,
И вот теперь мы оба с ним зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.

А в лагерях – не жизнь, а темень-тьмущая:
Кругом майданщики, кругом домушники,
Кругом ужасное к нам отношение
И очень странные поползновения.

Ну а начальству наплевать – за что и как, —
Мы для начальства – те же самые зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.

И вот решили мы – бежать нам хочется,
Не то все это очень плохо кончится:
Нас каждый день мордуют уголовники,
И главный врач зовет к себе в любовники.

И вот – в бега решили мы, ну а пока
Мы оставалися всё теми же зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.

Четыре года мы побег готовили —
Харчей три тонны мы наэкономили,
И нам с собою даже дал половничек
Один ужасно милый уголовничек.

И вот ушли мы с ним в руке рука, —
Рукоплескали нашей дерзости зэка —
Зэка Петрову, Васильеву зэка.

И вот – по тундре мы, как сиротиночки, —
Не по дороге всё, а по тропиночке.
Куда мы шли – в Москву или в Монголию, —
Он знать не знал, паскуда, я – тем более.

Я доказал ему, что запад – где закат,
Но было поздно: нас зацапала ЧК —
Зэка Петрова, Васильева зэка.

Потом – приказ про нашего полковника:
Что он поймал двух крупных уголовников, —
Ему за нас – и деньги, и два ордена,
А он от радости все бил по морде нас.

Нам после этого прибавили срока,
И вот теперь мы – те же самые зэка —
Зэка Васильев и Петров зэка.

Кучера из МУРа укатали Сивку,
Закатали Сивку в Нарьян-Мар, —
Значит, не погладили Сивку по загривку,
Значит, дали полностью «гонорар».

На дворе вечерит, —
Ну а Сивка чифирит.

Ночи по полгода за полярным кругом,
И, конечно, Сивка – лошадь – заскучал, —
Обзавелся Сивка Буркой – закадычным другом,
С ним он ночи длинные коротал.

На дворе вечерит, —
Сивка с Буркой чифирит.

Сивка – на работу, – до седьмого поту,
За обоих вкалывал – конь конем.
И тогда у Бурки появился кто-то —
Занял место Сивкино за столом.

На дворе вечерит, —
Бурка с кем-то чифирит.

Лошади, известно, – всё как человеки:
Сивка долго думал, думал и решал, —
И однажды Бурка с «кем-то» вдруг исчез навеки —
Ну а Сивка в каторги захромал.

На дворе вечерит, —
Сивка в каторге горит…

– Эй, шофер, вези – Бутырский хутор,
Где тюрьма, – да поскорее мчи!
– Ты, товарищ, опоздал,
ты на два года перепутал —
Разбирают уж тюрьму на кирпичи.

– Очень жаль, а я сегодня спозаранку
По родным решил проехаться местам…
Ну да ладно, что ж, шофер,
тогда вези меня в «Таганку», —
Погляжу, ведь я бывал и там.

– Разломали старую «Таганку» —
Подчистую, всю, ко всем чертям!
– Что ж, шофер, давай назад,
крути-верти свою баранку, —
Так ни с чем поедем по домам.

Или нет, шофер, давай закурим.
Или лучше – выпьем поскорей!
Пьем за то, чтоб не осталось
по России больше тюрем.
Чтоб не стало по России лагерей!

За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги,
За меня другие отпоют все песни,
И, быть может, выпьют за меня враги.