Мигель де Сервантес - Нумансия

О мать Испания, мой слух томило
Твое моленье, полное рыданий…
Сынов твоих несчастие сломило, —
А мне — увы! — тех не смягчить страданий!..
День гибели Нумансии светила
Небесные пророчили зараней!
Напрасно ты ко мне подъемлешь руки:
Ей не уйти от неизбывной муки!

От Минуэсы, Тары и Оброна,
Нагорных рек высокого разлива,
Мое наполнилось водою лоно
И стало так, как никогда, бурливо.
Но не боятся римляне урона
От бед стихийных, видишь: терпеливо
Они в меня кидают сваи скопом [29],
Мой бег деля невиданным окопом.

Хоть приговор судьбы неколебимый
Привел к отчаянью, к беде предельной
Нумансианцев, мой народ любимый,
И им явил тщету борьбы бесцельной, —
Но в них горит огонь неистребимый.
Не может мрак, забвенья мрак смертельный,
Бороться с солнцем их деяний славных,
Которым в мире не найдется равных.

Но топчет жнивья враг. Он заставляет
Надменную твою сгибаться шею…
Терзая грудь твою, осуществляет
Честолюбивую свою затею…
Но час придет — и правда воссияет
(Как возвестили небеса Протею): [30]
Я вижу, Рим склоняется во прахе
У ног того, кого держал он в страхе.

Те варвары придут из отдаленных
Краев ордой, и на тебя нахлынут,
Они на римлян, властью упоенных,
Узду, как и хотела ты, накинут,
О готах, с пышностью вооруженных,
Пройти по миру слухи не преминут.
Они, войдя с Испанией в слиянье,
Мощь новую вдохнут в ее деянья.

Аттила Риму и соседним странам
Закон навяжет, отомстив им грозно,
Острастку дав безжалостным тиранам…
И в оный день — с соседями нерозно —
Сыны твои сомкнут пред Ватиканом
Свои ряды. Спохватится, но поздно,
Великий кормчий корабля святого,
Чтоб было к бегству все ему готово.

Пора придет, что многое искупит:
Клинок испанский с блеском замахнется
Над римской шеей, и удар притупит
Лишь миролюбье — слабость полководца.
Он даст приказ — и армия отступит;
Великий Альба грубо ошибется:
Не численность залог победы в войске,
А тот сильней, кто борется геройски.

Когда же познан будет повсеместно
Творец земли в его деяний славе,
Святой отец, что властию небесной
Поставлен будет на земной державе,
Прозвание, звучащее столь лестно,
«Католики», не будет ли он вправе
Дать королям твоим? [31]Они — оплоты
Ему такие же, как были готы.

Но тот, кто меж потомками твоими
За честь твою поспорит всех охотней, —
При ком испанцы завоюют имя,
Которого нет на земле почетней;
Король, который встанет над другими
Величьем подвигов — один над сотней, —
Филипп второй зовется он… хоть слово
«Второй» — не к месту: нет ему второго!

Да! под его счастливою короной
Придет пора трем королевствам слиться.
Ко благу всех, дотоле разделенной
Испании дано восстановиться!
Вновь Луситании лоскут червленый
К кастильским ризам присоединится. [32]
Вся при Филиппе снова будет сшита
Империя и станет знаменита.

Моя Испания, твоя отвага
И страх и зависть многих стран возбудит:
Одних сразит твоя стальная шпага,
А над другими стяг твой реять будет.
Да, знаю, слез, тобой пролитых, влага
Осушится! Да, час придет, забудет
Испания судьбу нумансианцев —
Ее утешит слава всех испанцев.

Благодаря тебе не так мне больно.
Ты мне, Дуэро, облегчил страданья.
Я слушаю, и верится невольно,
Что истинное дал ты предсказанье.

Оно согласно с истиной довольно.
Но счастье после. Раньше — наказанье.
Прощай! Хор нимф меня заждаться может!

Пусть сладкий ток твой небо преумножит.

Мне представляется, мужи совета,
Дурные звезды пагубно влияют
На наше дело. — Вам неясно это?
Подвижность наша меньше, силы тают…
Из-за врагов не взвидели мы света,
Нас медленно, трусливо убивают…
Как отомстим? Мы чувствуем бессилье.
Как убежим? — Нужны для бегства крылья!

Враги, нет спора, отплатить решились
За то, что били мы их повсеместно, —
Но и друзья с врагом уговорились [33]
Лить нашу кровь и нас душить совместно!
Нет! Быть не может, чтоб осуществились
Такие планы! Молнией небесной
Настигнут будет изверг, — тот предатель,
Кем друг убит и взыскан неприятель!

Подумаем, для нас из этих бедствий
Найдется ль выход? — Вражеские силы
Нас заперли. Подумаем о средстве
Избегнуть преждевременной могилы.
Нас от врага, с которым мы в соседстве,
Ров отделил; но рук стальные жилы
Бойцов не раз от гибели спасали
И тысячи препятствий сокрушали.

Нам надлежит Юпитеру молиться, [34]
Чтоб юношеству нашему уделом
Почетным выпало: одним сразиться
В бою неравном с войском римлян целым.
В той битве даже смерть остановиться
Нас не заставит; под напором смелым
Откроются пути войскам испанским
Для помощи бойцам нумансианским.

Как заточенных жен, нас утеснили
Враги, что роют нам на гибель ямы…
Но будем храбры, сделаем, что в силе
Осталось нашей: вызовем врага мы
На поединок. Нас они решили
Измором взять; но пусть они упрямы, —
А мы их в свой черед возьмем притворством:
Соблазном — кончить все единоборством.

Когда ж и тут надежда посмеется
Над нами и расстанемся мы с нею, —
У нас еще дорога остается,
Хотя других путей она труднее.
Быть может, нам испробовать придется
Ночную вылазку через траншею —
Хотя и храброму тот ров преграда.
Но нам теперь к друзьям пробиться надо.

О, мы путем ли рва, путем ли смерти,
Найдем исход из мрака нашей жизни!
О, тем невыносимей боль от смерти,
Чем боле расцветает радость жизни.
А против бед нет средства лучше смерти,
Когда становится их много в жизни!
На этот путь мы станем тем охотней,
Чем будет смерть храбрее и почетней.

Но выше честь какая же быть может
При расставании души и тела!
Пусть каждый голову без страха сложит
В борьбе с врагом, жестоким без предела!
Тот будет трус, тот плохо нам поможет,
Кто в городе останется без дела.
Я предпочту скорее смерть на воле —
Во рву глубоком иль в открытом поле.

Голодный призрак, тощий, изможденный,
Нас так теперь преследует и мучит,
Что вряд ли убоится осажденный
Тех крайних мер, которым голод учит…
Да! только тот умрет непобежденный,
Кому голодной смерти ждать наскучит…
За мною в ров! Хотя бы угрожала
Там сразу смерть, — не выроним кинжала!