Федор Сологуб - Полное собрание стихотворений

Да, жизнь у многих унесла
Надменной юности мечтанья
И золотые упованья.
И все покорны силе зла,
И всех их участь не мила,
Горька, как тяжкое страданье.

Когда бы жгучие страданья,
О смерть, ты с нами унесла,
Воскресли б прежние мечтанья,
И ты бы стала нам мила.
Но долговечны силы зла, —
Живое семя упованья
Глушит полуночная мгла.

Горька мне жизнь, как питие с отравой,
Но горечь бытия покорно пью;
Мольбой униженной или хулой лукавой
Не обнесу я жизнь мою.

Пустынными, тернистыми путями
Иду, и мгла окрест,
Но не омыт бессильными слезами
Мне плечи режущий, суровый крест.

Один бы шаг, надменный, своевольный,
Угасла б жизнь, – всему конец!
Так, бранными трудами недовольный,
Спешит к врагу трепещущий беглец.

Но я, как воин, преданный знаменам:
Он не покинет ратный стан,
И бьется до конца, и малодушным стоном
Не выдает мучения от ран.

Румяный, бойкий ученик,
Веселый, но благочестивый,
Любитель интересных книг,
Вошел с улыбкою стыдливой;

Страстной недели тихий звон
Тогда носился над землею.
Старательный земной поклон
Он положил передо мною,

И ноги целовал, к стопам
Моим нагим лицом склонившись.
– Иду я к исповеди в храм.
Нельзя идти не примирившись. —

Он мне смиренно говорил, —
Вы, ради Бога, мне простите. —
Всё то, чем я вас огорчил,
И злом меня не помяните. —

– Господь простит, ты мной прощен,
Одним покорны мы законам. —
И на земной его поклон
Ответил я земным поклоном.

Он предо мной стоял босой,
Оставив обувь на пороге.
Пред ним склонившись головой,
Ему поцеловал я ноги.

Печать божественного Духа
Я не напрасно получил, —
Внимательную чуткость слуха,
И напряженность мощных сил.

И наблюдательное око,
Которое, орла быстрей,
В сердца и помыслы людей
Глядит пытливо и глубоко.

Я призван многое свершить,
Пройти дорогой чрезвычайной,
Духовный мир обогатить
Трудом и мыслью неслучайной,
И овладеть великой тайной.

Но я лукаво пренебрег
Судьбы великими дарами,
И фимиам постыдный жег
Перед чужими алтарями.

Забыл я заповедь Того,
Кто зажигает зори наши,
И пил забвение всего
Из знойно-ядовитой чаши.

Так Богом избранный народ
Забыл сияние Синая,
Вдали от Иорданских вод
В пустыне сорок лет стеная.

Обетованная земля!
Войду ли я в твои пределы?
Или, как кормчий оробелый
Волнуемого корабля,
Погибну, плача и моля?

Не ходи ко мне, тоска!
Я ль горел да горемыка?
Хоть и очень ты дика,
Я с тобой расправлюсь лихо.

Как поймаю, разложу
На короткую скамейку
Да покрепче привяжу
К ней тебя, мою злодейку,

Сдернув траур риз твоих,
Отдеру на обе корки, —
Розгой будем мерить стих,
Рифмы – свист жестокой порки.

Прости, – ты – ангел, светлый, чистый,
А я – безумно-дерзкий гном.
Блеснула ты луной сребристой
На небе темно-голубом, —
И я пленен твоей улыбкой,
Блаженно-нежной, но она
Судьбы жестокою ошибкой
В мою нору занесена.
Внезапно так и так отрадно
Красой твоею поражен,
Молил твоей любви я жадно,
Мечтой безумной распален.
Но милое твое смущенье,
Румянец быстрый нежных щек,
В очах пытливое сомненье,
В устах подавленный упрек
Мне показали, как жестоко
Я обманулся, темный гном,
Когда завистливое око
Блуждало в небе голубом,
Когда надменною мечтою
Я в небо дальнее летел
И безмятежною луною,
Безумец, овладеть хотел!

Не боюсь ни бедности, ни горя,
И живу, с судьбой печальной споря.

Неужель с ней спорить до могилы?
Все ль на глупый спор растрачу силы?

Вот, согнуть дугою меня хочет,
Да напрасно старая хлопочет, —

Есть такая сила, что пред нею
Поневоле склонишь низко шею,

Но едва ли сыщется где сила,
Чтобы век давила, не сломила.

Надоест мне гнуться, выпрямляться,
Так сумею разом я сломаться.

Глаза горят, лицо пылает,
Но все же мальчик приучен
К повиновенью, и снимает
С себя одежды, плача, он.

Мне на квартиру Скоморошко
Поставил сына. Петька мил,
Но мне посечь его немножко
Пришлось, – он двойку получил.

В час молитвы полуночной
Пред иконою святой
Встал Хранитель беспорочный,
Ангел Божий предо мной.

Купиной неопалимой
Озарялся трепет крыл.
Взор его невыразимый
И суров, и нежен был.

Тихо речь его звучала,
Как Эдемский вздох чиста,
И улыбкой колебала
Возвещавшие уста.

С укоризной вместе ласку
В сердце мне он проливал,
И в руке большую связку
Пламеневших лоз держал.

Смерть и сон, сестра и брат,
Очень схожи меж собой.
Брату всякий в свете рад,
Все дрожат перед сестрой.

Но порой, наоборот,
Брата гонит человек,
А иной сестру зовет:
– Поскорей кончай мой век! —

Всё, что делал здесь злодей,
Брат напомнит в тишине
Очень тягостных ночей.
Стонет злой: – Как тяжко мне! —

А сестра несет покой
Тем, кто жизнью истомлен,
И могильной тишиной
От тоски бедняк спасен.

Если знаешь за собою
Грех большой иль небольшой,
Ставь его перед душою,
В глубине души не крой.

Пусть томится от смущенья
Посрамленная душа,
И суровость искупленья
Пьет из полного ковша.

Пусть и тело пострадает
В аскетических трудах,
Пусть лоза его стегает,
Сея боль, и стыд, и страх.

После этого святого
Покаянного труда
Над душой, спокойной снова,
Всходит ясная звезда.