Федор Сологуб - Полное собрание стихотворений

В путях надмарсовых стремлюсь вкруг солнца я,
Земле неведомый и темный астероид.
Расплавленный металл – живая кровь моя,
И плоть моя – трепещущий коллоид.

Приникнуть не могу к тебе, земной двойник,
Отвеян в пустоту дыханием Дракона.
Лишь издали гляжу на солнцев светлый лик,
И недоступно мне земное лоно.

Завидую тебе: ты волен, слабый друг,
Менять свои пути, хотя и в малом круге,
А мой удел – чертить все тот же вечный круг
Всё в той же бесконечно-скучной вьюге.

Милая мать, ты – Мадонна,
А твой сын – младенец Христос.
Учи его умирать без стона,
Учи его страдать без слез.

Больше ничего от тебя не надо.
Его судьбы ты никогда не поймешь.
Завидишь сени Гефсиманского сада —
Сама вонзи себе в сердце нож.

Дорога от дождя размокла.
Я подвернул мои штаны.
Босые ноги, точно свекла,
Совсем от холода красны.

Иду с трудом по липкой грязи.
Из-за пролившихся дождей
Не стану порывать я связи
С землею милою моей.

Пусть грязь, тесняся через пальцы,
Марает ноги, – ну так что ж!
Бредут к святым местам скитальцы,
И ты до дома добредешь.

Алый мак на желтом стебле,
Папиросный огонек,
Синей змейкою колеблясь,
Поднимается дымок.

Холодея, серый пепел
Осыпается легко.
Мой приют мгновенно-тепел,
И ничто не глубоко.

Жизнь, свивайся легким дымом!
Ничего уже не жаль.
Даль в тумане еле зрима, —
Что надежды! Что печаль!

Всё приходит, всё отходит,
Развевается, как дым;
И в мечтаньях о свободе,
Улыбаясь, отгорим.

Благодарю тебя, перуанское зелие!
Что из того, что прошло ты фабричное ущелие

Всё же мне дарит твое курение
Легкое томное головокружение.

Слежу за голубками дыма и думаю:
Если б я был царем Монтезумою,

Сгорая, воображал бы я себя сигарою,
Благоуханною, крепкою, старою.

Огненной пыткой вконец истомленному,
Улыбнулась бы эта мечта полусожженному.

Но я не царь, безумно сожженный жестокими,
Твои пытки мне стали такими далекими.

Жизнь мне готовит иное сожжение,
А пока утешай меня, легкое тление,

Отгоняй от меня, дыхание папиросное,
Наваждение здешнее, сердцу несносное,

Подари мне мгновенное, зыбкое веселие.
Благословляю тебя, перуанское зелие!

Я испытал превратности судеб
И видел много на земном просторе.
Трудом я добывал свой хлеб,
И весел был, и мыкал горе.

На милой, мной изведанной земле
Уже ничто теперь меня не держит,
И пусть таящийся во мгле
Меня стремительно поверяет.

Но есть одно, чему всегда я рад
И с чем всегда бываю светло-молод, —
Мой труд. Иных земных наград
Не жду за здешний дикий холод,

Когда меня у входа в Парадиз
Суровый Петр, гремя ключами, спросит:
»Что сделал ты?» – меня он вниз
Железным посохом не сбросит.

Скажу: «Слагал романы и стихи,
И утешал, но и вводил в соблазны,
И вообще мои грехи,
Апостол Петр, многообразны.

Но я – поэт». И улыбнется он,
И разорвет грехов рукописанье,
И смело в рай войду, прощен,
Внимать святое ликованье.

Нe затеряется и голос мой
В хваленьях ангельских, горящих ясно.
Земля была моей тюрьмой,
Но здесь я прожил не напрасно.

Горячий дух земных моих отрав,
Неведомых чистейшим серафимам,
В благоуханье райских трав
Вольется благовонным дымом.

Для тебя, ликующего Феба,
Ясны начертанья звездных рун,
Светлый бог! ты знаешь тайны неба,
Движешь солнцы солнц и луны лун.

Что тебе вся жизнь и все томленье
На одной из зыблемых земель!
Но и мне ты даришь вдохновенье,
Завиваешь Вакхов буйный хмель.

И мечтой нетленной озлатило
Пыльный прах на медленных путях
Солнце, лучезарное светило,
Искра ясная в твоих кудрях.

От тебя, стремительного бога,
Убегают, тая, силы зла,
И твоя горит во мне тревога.
Я – твоя пернатая стрела.

Мне ты, Феб, какую цель наметил,
Как мне знать и как мне разгадать!
Но тобою быстрый лет мой светел,
И не мне от страха трепетать.

Пронесусь над косными путями,
Прозвучу, как горняя свирель,
Просияю зоркими лучами
И вонжусь в намеченную цель.

Мне паутину не плести,
Хочу идти все к той же цели.
Свивайтесь, косные пути!
Качайтесь, томные качели!

И утешенье, и печаль,
И озарения, и тени
В неведомую манят даль,
Под неизведанные сени.

Так, я судьбу мою постиг,
И пусть судьба мне вяжет сети,
Иду вперед, и каждый миг
Тенета разрываю эти.

Ты дал мне душу зыбкую,
Как папиросный дым,
Ты наделил меня улыбкою,
С которою следим
Мы, вещие, кружение
Медлительных веков
И легкое сожжение
Заморских табаков.

Прими мое курение
Как сладкий фимиам.
С ним шлю тебе моление,
И душу с ним отдам
В тот час, когда курносая
С улыбкой ледяной
Примчится, длиннокосая,
За мной.

Бесконечно длинный,
ровный, тонкий, звонкий,
весь из светлой стали,
Льется под колеса
скучный путь рекою
в дальние края,
И, качаясь томно
от надежды беглой
до святой печали,
Уношусь безвольно,
странник самовольный,
и мечтаю я.
Поле зеленеет,
ландыш дышит нежно,
солнце светит ясно...
По лесным тропинкам
в тишину и в тени
хорошо б идти...
Тяжкие колеся
громыхают мерно,
но душа бесстрастна,
Мудрости покорной
на земле жестокой
все равны пути.

Поэт, ты должен быть бесстрастным,
Как вечно справедливый бог,
Чтобы не стать рабом напрасным
Ожесточающих тревог.