Виталий Бернштейн - Это было (сборник стихотворений и поэм)

Поймете: нет доли желаннее.
– Ваш голос, как звуки чисты...
О, Боже, неужто ослышался –
Ведь это же ты? Это – ты!

– Узнала я голос твой сразу же.
Смолчала... Что толку – опять
В душе бередить рану давнюю.
Та жизнь не воротится вспять.

– Все помню... Далекую молодость
И обморок нашей любви,
Тайком поцелуи несмелые,
Томленье глухое в крови.

И как приходил я посвататься.
И как отказал твой отец:
Не пара – достатка, мол, скудного.
С другим ты пошла под венец.

С другим. Под фатой белоснежною.
Такую любовь предала...
– Не смела я воле родительской
Перечить. Послушной была.

– Тоскуя, уехал из города.
Что мог изменить? Ничего...
– Заботлив был муж. Нрава доброго.
Да вот – не любила его.

Душою не с ним – в смуте прошлого.
Как будто и вместе. А врозь.
Детишек хотела – так не было.
Тогда бы мне легче жилось.

– Пять лет пронеслись... Я наведался
В наш город. Бродил сам не свой.
И в скверике пыльном, нам памятном,
Нежданно столкнулся с тобой!

– Спешила домой да надумала
К родным заглянуть по пути.
– Столкнулись. И в сумерках замерли.
И глаз не могли отвести.

И нас закружило в сумятице
Тех шалых, немыслимых дней.
И чудо стряслось неотвратное –
Ты стала, ты стала моей!

– Да, было... Прости меня, Господи.
– Мы поняли сразу тогда:
Уже ни за что не расстанемся,
Свела нас судьба – навсегда.
Умчал бы тебя без оглядочки.
Ведь любим... Была – не была!
Потом все ему написала бы.
– Решиться никак не могла...

– Ах, душу мою растревожил ты!
Казалось: минувшего тень
Давно уже стерлась из памяти.
Да вот – вижу снова тот день.

Сидим, как обычно, за завтраком.
Пригожее утро в окне,
Сирень расцвела. Муж торопится.
Ему на работу. А мне...

Молчу. Сердце бьется испуганно.
Мятущихся мыслей разброд.
Сегодня уеду... И вечером
Муж в дом опустелый войдет.

Неужто рукой равнодушною
Закрыть за собой дверь молчком?
Нет, так не могу. Не по совести.
Не он – я виновна кругом.

И вдруг слышу голос мой сбивчивый:
«Тебе будет больно – прости.
Уйти собираюсь... Не спрашивай...
К другому... Пойми, отпусти».

Он вскинул глаза помертвелые,
Растерянность в них и беда.
Схватил со стола нож заточенный:
«Тому не бывать никогда!»

И замер. Как будто в беспамятстве.
Качнулся. Вздохнул глубоко…
Нож в сердце мое непутевое
Вошел острием – так легко.

Душа содрогнулась. От жалости
К другой, неповинной, душе.
Откроюсь: ребеночка нашего
В себе я носила уже.

Но нет, не ропщу я, не сетую.
Все то – поделом. Не греши...
А мужнина доля, что стало с ним?
– Он следом себя порешил.

– Прости его, Господи, бедного...
Но что я – о нем да о нем.
Как ты-то прожил годы долгие?
– Один так и жил. Бобылем.

– Будь вместе – и наших бы нянчила
Детишек... Примолк что-то ты?
– Постиг, наконец-то, воистину
Ничтожность земной суеты.
Та жизнь лишь была подготовкою –
Сама же сказала сперва.
К чему ворошить память слабую?
Пустое... Слова да слова.

Вон видишь: там светится пятнышко,
В зените... В нем Вышняя суть!
А все остальное – забудется.
– Нет, нет, не забудь! Не забудь...