Марина Цветаева - Поэма конца

А главное – юности!

Смешку – без причин,

Усмешке – без умысла,

Лицу – без морщин, —

О, главное – юности!

Страстям не по климату!

Откуда-то дунувшей,

Откуда-то хлынувшей

В молочную тусклую:

– Бурнус и Тунис! —

Надеждам и мускулам

Под ветхостью риз...

(Дружочек, не жалуюсь:

Рубец на рубце!)

О, как провожала нас

Хозяйка в чепце

Голландского глаженья...

Не довспомнивши, не допонявши,

Точно с праздника уведены...

– Наша улица! – Уже не наша... —

– Сколько раз по ней... – Уже не мы... —

– Завтра с западу встанет солнце!

– С Иег о вой порвет Давид!

– Что мы делаем? – Расстаемся.

– Ничего мне не говорит

Сверхбессмысленнейшее слово:

Рас – стаемся. – Одна из ста?

Просто слово в четыре слога,

За которыми пустота.

Стой! По-сербски и по-кро а тски,

Верно, Чехия в нас чудит?

Рас – ставание. Расставаться...

Сверхъестественнейшая дичь!

Звук, от коего уши рвутся,

Тянутся за предел тоски...

Расставание – не по-русски!

Не по-женски! Не по-мужски!

Не по-божески! Чт о мы – овцы,

Раззевавшиеся в обед?

Расставание – по-каковски?

Даже смысла такого нет,

Даже звука! Ну, просто полый

Шум – пилы, например, сквозь сон.

Расставание – просто школы

Хлебникова соловьиный стон,

Лебединый...

Но как же вышло?

Точно высохший водоем —

Воздух! Руку о руку слышно.

Расставаться – ведь это гром

Н а голову... Океан в каюту!

Океании крайний мыс!

Эти улицы – слишком круты:

Расставаться – ведь это вниз,

Под гору... Двух подошв пудовых

Вздох... Ладонь, наконец, и гвоздь!

Опрокидывающий довод:

Расставаться – ведь это врозь,

Мы же – сросшиеся...

Разом проигрывать —

Чище нет!

Загород, пригород:

Дням конец.

Негам (читай – камням),

Дням, и домам, и нам.

Дачи пустующие! Как мать

Старую – так же чту их.

Это ведь действие – пустовать:

Полое не пустует.

(Дачи, пустующие на треть,

Лучше бы вам сгореть!)

Только не вздрагивать,

Рану вскрыв.

З а город, з а город,

Швам разрыв!

Ибо – без лишних слов

Пышных – любовь есть шов.

Шов, а не перевязь, шов – не щит.

– О, не проси защиты! —

Шов, коим мертвый к земле пришит,

Коим к тебе пришита.

(Время покажет еще, каким:

Легким или тройным!)

Так или иначе, друг, – по швам!

Дребезги и осколки!

Только и славы, что треснул сам:

Треснул, а не расползся!

Что под наметкой – живая жиль

Красная, а не гниль!

О, не проигрывает —

Кто рвет!

Загород, пригород:

Лбам развод.

По слободам казнят

Нынче, – мозгам сквозняк!

О, не проигрывает, кто прочь —

В час, как заря займется.

Целую жизнь тебе сшила в ночь

Н а бело, без наметки.

Так не кори же меня, что вкривь.

Пригород: швам разрыв.

Души неприбранные —

В рубцах!..

Загород, пригород...

Яр размах

Пригорода. Сапогом судьбы,

Слышишь – по глине жидкой?

...Скорую руку мою суди,

Друг, да живую нитку

Цепкую – как ее ни канай!

По – следний фонарь!

Здесь? Словно заговор —

Взгляд. Низших рас —

Взгляд. – Можно н а гopy?

В по – следний раз!

Частой гривою

Дождь в глаза. – Холмы.

Миновали пригород.

З а городом мы.

Есть – да нету нам!

Мачеха – не мать!

Дальше некуда.

Здесь околевать.

Поле. Изгородь.

Брат стоим с сестрой.

Жизнь есть пригород.

З а городом строй!

Эх, проигранное

Дело, господа!

Всё-то – пригороды!

Где же города?!

Рвет и бесится

Дождь. Стоим и рвем.

За три месяца

Первое вдвоем!

И у Иова,

Бог, хотел взаймы?

Да не выгорело:

З а городом мы!

За городом! Понимаешь? З а !

Вне! Перешед вал!

Жизнь – это место, где жить нельзя:

Ев – рейский квартал...

Так не достойнее ль в о сто крат

Стать Вечным Жидом?

Ибо для каждого, кто не гад,

Ев – рейский погром —

Жизнь. Только выкрестами жива!

Иудами вер!

На прокаженные острова!

В ад! – всюду! – но не в

Жизнь, – только выкрестов терпит, лишь

Овец – палачу!

Право-на-жительственный свой лист

Но – гами топчу!

Втаптываю! За Давидов щит —

Месть! – В месиво тел!

Не упоительно ли, что жид

Жить – н е захотел?!

Гетто избранничеств! Вал и ров.

По – щады не жди!

В сём христианнейшем из миров

Поэты – жиды!

Так ножи вострят о камень,

Так опилки метлами

Смахивают. Под руками —

Меховое, мокрое.

Где ж вы, двойни:

Сушь мужская, мощь?

Под ладонью —

Слезы, а не дождь!

О каких еще соблазнах —

Речь? Водой – имущество!

После глаз твоих алмазных,

Под ладонью льющихся, —

Нет пропажи

Мне. Конец концу!

Глажу – глажу —

Глажу по лицу.

Такова у нас, Маринок,

Спесь, – у нас, полячек-то.

После глаз твоих орлиных,

Под ладонью плачущих...

Плачешь? Друг мой!

Всё мое! Прости!

О, как крупно,

Солоно в горсти!

Жестока слеза мужская:

Обух о м по темени!

Плачь, с другими наверстаешь

Стыд, со мной потерянный.

Оди – накового

Моря – рыбы! Взмах:

...Мертвой раковиной

Губы на губах.

В слезах.

Лебеда —

На вкус.

– А завтра,

Когда

Проснусь?

Тропою овечьей —

Спуск. Города гам.

Три девки навстречу.

Смеются. Слезам

Смеются, – всем полднем

Недр, гребнем морским!

Смеются!

– недолжным,

Позорным, мужским

Слезам твоим, видным

Сквозь дождь – в два рубца!

Кан жемчуг – постыдным

На бронзе бойца.

Слезам твоим первым,

Последним, – о, лей! —

Слезам твоим – перлам

В короне моей!

Глаз явно не туплю.

Сквозь ливень – перюсь.

Венерины куклы,

Вперяйтесь! Союз

Сей более тесен,

Чем влечься и лечь.

Сам о й Песней Песен

Уступлена речь

Нам, птицам безвестным,

Челом Соломон

Бьет, ибо совместный

Плач – больше, чем сон!

И в полые волны

Мглы – сгорблен и равн —

Бесследно, безмолвно —

Как тонет корабль.

Прага, 1 февраля – Иловищи, 8 июня 1924

Здесь: память (лат.) .