Валерий Брюсов - Полное собрание стихотворений

Словно вырос там, над городом,
Пред владыкой грозно-гордом
Некий дивный ипподром.

Как в торжественной басилике,
Всюду – облики и лики,
Толпы дивно велики;

Все скамьи людьми унизаны;
По одеждам жемчуг ризный
Блещет с темной крутизны.

Ждут ли толпы гладиатора
В рдяной алости театра,
В круге синего шатра?

Вот и он, боец невиданный!
Меч возносит серповидный,
В тучах руки чуть видны...

Решена борьба заранее:
Полетит на стон страданья
Черный облак воронья.

Крыльев, кровью отороченных,
Ляжет взмах, в углах урочных,
Точно сотня створ ночных.

И лишь звезды сквозь расщелины,
Озирая мрак земельный,
Будут искриться, хмельны.

Да вверху над стихшим городом
Будет спать в молчаньи гордом
Нам незримый ипподром.

Ты белых лебедей кормила,
Откинув тяжесть черных кос...
Я рядом плыл; сошлись кормила;
Закатный луч был странно-кос.

По небу полосы синели,
Вечеровой багрец кроя;
В цветах черемух и синели
Скрывались водные края.

Все формы были строго-четки,
Миг ранил сердце сотней жал...
Я, как аскет сжимает четки,
В руке весло невольно жал.

Вдруг лебедей метнулась пара...
Не знаю, чья была вина...
Закат замлел за дымкой пара,
Алея, как поток вина.

Была то правда ли, мечта ли, —
Уста двоих слились в одно.
Две лодки, как и мы, мечтали,
Как будто вонзены во дно.

Я свято помню эту встречу:
Пруд, берег, неба яркий плат...
Миг тот же если вновь я встречу, —
И жизнь ничтожная из плат!

Я – под синим пологом
На холме пологом.

Все вокруг так зелено;
Шум – в траве зеленой.

Вот – ромашка белая;
Как она, бела я.

Сосенки! вы в горе ли?
Мы, как вы, горели.

Но изжита, минута
Страшная минута!

В сердце – радость виденья:
Сгинули виденья.

Счастья нужно ль большего?
Будет и большого.

Рвется ветер одичалый,
Буря знак дала погонь...
С бурен споря, родич алый,
Машет сотней лап огонь.

Рамы трески, двери скрежет,
Балок грохот, гуд и рев...
Буря с боя вереск режет,
Гнет стволы в дуги дерев!

Страшен ты, Кашей летучий!
Но, как светлый сердолик,
Месяц вниз, сквозь щели тучи,
Клонит милосердо лик.

Она прелестна, как весной лился,
Как ель стройна, как серна сложена;
А дряхлый муж, ее плечо лелея,
Лукаво говорит: «Моя жена!»

Давно ль она, в мечты погружена,
С других кудрей вдыхая хмель елея,
Дрожа, шептала клятву Галилея:
«Я все ж люблю! я счастьем сожжена!»

Тому не быть! что было – миновало,
И больше ей не целовать овала
Того лица, твердя: «О милый мой!»

Здесь на груди, сокрытое глубоко,
Чтоб на него не посягнуло б око,
Лежит посланье с траурной каймой.

Задумчиво я слушаю
Хруст снега под ногой.
Над морем и над сушею
Мучительный покой.

Иду один вдоль берега,
Везде лишь снег да лед,
И профилем Тиберика
Далекий холм встает.

Мне кажется, смеется он,
Качая головой.
Кончая свой симпосион
Насмешкой роковой.

«Как жаль, что не единая
У мира голова!»
Один иду на льдины я.
Пустынна синева.

Все тихо. Тщетно слушаю:
Лед хрустнет под ногой, —
И над водой и сушею
Опять глухой покой.

Ты – что загадка, вовек не разгадывающаяся!
Ты – что строфа, непокорно не складывающаяся!
Мучат глаза твои душу выведывательностями,
Манят слова твои мысль непоследовательностями.

Ты – словно нить, до сверканья раскаливающаяся,
Ты – как царица, над нищими сжаливающаяся.
Небо полно золотыми свидетельствованиями
Всех, кто твоими был жив благодетельствованиями!

С губами, сладко улыбающимися,
Она глядит глазами суженными,
И черны пряди вкруг чела;
Нить розоватыми жемчужинами
С кораллами перемежающимися
Ей шею нежно облегла.

Она как будто не догадывается,
Движеньем легким грудь показывая,
Как странно-мутны взоры всех.
И лишь ее накидка газовая
В причудливые складки складывается,
Дрожа под затаенный смех.

Она встает, и зыбко свешиваются
Алмазы, искрами утроенные,
Горящих в локонах серег;
Порывы, у тигриц усвоенные,
С газельей медленностью смешиваются
При каждом шаге легких ног.

И меж изгибов, жадно впитываемых
Глазами, жалко не ответственными,
Безумцев, ведающих страсть,
Нет, что не дышат снами девственными!
То над толпой рабов испытываемых
Владычица являет власть!

Реет река, лиловеющая
В свете зари предвечерней,
Даль, неоглядно темнеющая,
Тянется дивно безмерней.

Радости вечера длительного,
Вас всей душой я впиваю!
Яркость заката слепительного —
Двери к последнему раю!

Нет, не чета новоявленная
Встала здесь, – Ева с Адамом:
Сзади – дорога оставленная,
Ночь – за торжественным храмом.

Путь с его рвами и рытвинами
Пройден: не будет возврата!
Жажду с мечтами молитвенными
Медлить во храме заката!

Длитесь, мгновенья темнеющие!
Даль, разрастайся безмерней!
Струи скользят лиловеющие
В свете зари предвечерней.

Как дельфин тропических морей,
Тишь глубин я знаю, но люблю
Выплывать под знойный меч луча,
Режа гладь морскую на бегу.