Алексей Апухтин - Избранные стихотворения

В своем величьи неизменном,

И те же ли там дни, и так же ли роса

Слетает по утрам на берег полусонный,

И так же ль сини небеса,

И так же ль рощи благовонны?

Когда ж умолкнет все и тихо над землей

Зажжется свод небес далекими огнями,

Чрез волны облаков, облитые луной,

Я понесусь назад, неслышный и немой,

Несметными окутанный крылами.

Навстречу мне деревья, задрожав,

В последний раз пошлют свой ропот вечный,

Я буду понимать и шум глухой дубрав,

И трели соловья, и тихий шелест трав,

И речки говор бесконечный.

И тем, по ком страдал я чувством молодым,

Кого любил с таким самозабвеньем,

Явлюся я... не другом их былым,

Не призраком могилы роковым,

Но грезой легкою, но тихим сновиденьем.

Я все им расскажу. Пускай хоть в этот час

Они поймут, какой огонь свободный

В груди моей горел, и тлел он, и угас,

Неоцененный и бесплодный.

Я им скажу, как я в былые дни

Из душной темноты напрасно к свету рвался,

Как заблуждаются они,

Как я до гроба заблуждался!

19 сентября 1858

Когда так радостно в объятиях твоих

Я забывал весь мир с его волненьем шумным,

О будущем тогда не думал я. В тот миг

Я полон был тобой да счастием безумным.

Но ты ушла. Один, покинутый тобой,

Я посмотрел кругом в восторге опьяненья,

И сердце в первый раз забилося тоской,

Как бы предчувствием далекого мученья.

Последний поцелуй звучал в моих ушах,

Последние слова носились близко где-то...

Я звал тебя опять, я звал тебя в слезах,

Но ночь была глуха, и не было ответа!

С тех пор я все зову... Развенчана мечта,

Пошли иные дни, пошли иные ночи...

О, Боже мой! Как лгут прекрасные уста,

Как холодны твои пленительные очи!

16 февраля 1859

Мне было весело вчера на сцене шумной,

Я так же, как и все, комедию играл;

И радовался я, и плакал я безумно,

И мне театр рукоплескал.

Мне было весело за ужином веселым,

Заздравный свой стакан я также поднимал,

Хоть ныла грудь моя в смущении тяжелом

И голос в шутке замирал.

Мне было весело... Над выходкой забавной

Смеясь, ушла толпа, веселый говор стих,-

И я пошел взглянуть на залу, где недавно

Так много, много было их!

Огонь давно потух. На сцене опустелой

Валялися очки с афишею цветной,

Из окон лунный свет бродил по ней несмело,

Да мышь скреблася за стеной.

И с камнем на сердце оттуда убежал я,

Бессонный и немой сидел я до утра;

И плакал, плакал я, и слез уж не считал я...

Мне было весело вчера.

19 апреля 1859

Когда был я ребенком, родная моя,

Если детское горе томило меня,

Я к тебе приходил, и мой плач утихал:

На груди у тебя я в слезах засыпал.

Я пришел к тебе вновь... Ты лежишь тут одна,

Твоя келья темна, твоя ночь холодна,

Ни привета кругом, ни росы, ни огня...

Я пришел к тебе... жизнь истомила меня.

О, возьми, обними, уврачуй, успокой

Мое сердце больное рукою родной,

О, скорей бы к тебе мне, как прежде, на грудь,

О, скорей бы мне там задремать и заснуть.

11 июня 1859

5 декабря 1860 г.

Из разных стран родного края,

Чтоб вспомнить молодость свою,

Сошлись мы, радостью блистая,

В одну неровную семью.

Иным из нас светла дорога,

Легко им по свету идти,

Другой, кряхтя, по воле Бога

Бредет на жизненном пути.

Все, что с слезами пережито,

Чем сердце сжалося давно,

Сегодня будет позабыто

И глубоко затаено.

Но хоть наш светлый пир беспечен,

Хоть мы весельем сроднены,

Хоть наш союз и свят, и вечен,

Мы им гордиться не должны.

Мы братья, да. Пусть без возврата

От нас отринут будет тот,

Кто от страдающего брата

С холодным смехом отойдет.

Но не кичась в пределах тесных,

Должны мы пламенно желать,

Чтоб всех правдивых, добрых, честных

Такими ж братьями назвать.

Вельможа ль он, мужик, вития,

Купец иль воин,- все равно;

Всех назовет детьми Россия,

Всем имя братское одно.

1860

Посреди гнетущих и послушных,

Посреди злодеев и рабов

Я устал от ваших фраз бездушных,

От дрожащих ненавистью слов!

Мне противно лгать и лицемерить,

Нестерпимо - отрицаньем жить...

Я хочу во что-нибудь да верить,

Что-нибудь всем сердцем полюбить!

Как монах, творя обет желанный,

Я б хотел по знойному пути

К берегам земли обетованной

По песку горячему идти;

Чтобы слезы падали ручьями,

Чтоб от веры трепетала грудь,

Чтоб с пути, пробитого веками,

Мне ни разу не пришлось свернуть!

Чтоб оазис в золотые страны

Отдохнуть меня манил и звал,

Чтоб вдали тянулись караваны,

Шел корабль,- а я бы все шагал!

Чтоб глаза слипались от дороги,

Чтоб сгорали жаждою уста,

Чтоб мои подкашивались ноги

Под тяжелым бременем креста...

1861

Покинутый тобой, один в толпе бездушной

Я в онемении стоял:

Их крикам радости внимал я равнодушно,

Их диких слез не понимал.

А ты? Твои глаза блестели хладнокровно,

Твой детский смех мне слышен был,

И сердце билося твое спокойно, ровно,

Смиряя свой ненужный пыл.

Не знало сердце то, что близ него другое,

Уязвлено, оскорблено,

Дрожало, мучилось в насильственном покое,

Тоской и злобою полно!

Не знали те глаза, что ищут их другие,

Что молят жалости они,

Глаза печальные, усталые, сухие,

Как в хатах зимние огни!

1863

1

На родине моей картины величавой

Искать напрасно будет взор.

Ни пышных городов, покрытых громкой славой,

Ни цепи живописных гор, -

Нет, только хижины; овраги да осины

Среди желтеющей травы...

И стелются кругом унылые равнины,

Необозримы... и мертвы.

На родине моей не светит просвещенье

Лучами мирными нигде,

Коснеют, мучатся и гибнут поколенья

В бессмысленной вражде;

Все грезы юности, водя сурово бровью,

Поносит старый сибарит,

А сын на труд отца, добытый часто кровью,

С насмешкою глядит.

На родине моей для женщины печально

Проходят лучшие года;

Весь век живет она рабынею опальной

Под гнетом тяжкого труда;

Богата - ну так будь ты куклою пустою,

Бедна - мученьям нет конца...

И рано старятся под жизнью трудовою

Черты прелестного лица.

На родине моей не слышно громких песен,

Ликующих стихов;

Как древний Вавилон, наш край угрюм и тесен

Для звуков пламенных певцов.

С погостов да из хат несется песня наша,

Нуждою сложена,

И льется через край наполненная чаша,

Тоскою жгучею полна.

На родине моей невесело живется

С нуждой и горем пополам;

Умрем - и ничего от нас не остается

На пользу будущим векам.