Эдуард Асадов - Избранное

А судный наш час? Мы вздохнём невольно,
Ведь жизнь обрывается навсегда.
Какого ж ещё нам тогда суда?!
Наверное, смерти вполне довольно.

На струнах гитары не страшно бренчать:
Струну заменить можно в полмгновения.
А вот на нервах не стоит играть —
Тут может лопнуть терпение.

В чем заключается высшая радость?
Да в том, чтоб кому-нибудь сделать гадость.
А как вдруг блаженство познать, примерно?
Узнать, что кому-то сегодня скверно.

А самое главное наслажденье —
Увидеть чьё-нибудь униженье.
И будет душа до того уж рада,
Что лучшего праздника и не надо.

Не жалейте денег на здоровье!
В жизни это главное условье.
Почему? Да просто потому,
Что без настоящего здоровья
Деньги нам уже и ни к чему!

Не надо бездарных писать стихов!
Чем тратить зазря слова,
Уж лучше тогда разводить коров
Иль где-то пилить дрова.

А коль не хотите доить и пилить,
Попробуйте стать спортсменом.
А можно ещё в конторе служить
Иль сделаться бизнесменом.

Но если вам ближе крылья звенящие,
А к будням и выгодам вы глухи,
Ну что же, пишите тогда стихи,
Но только стихи настоящие!

Не надо путать малое с большим.
Сопоставлений нет морям и рекам.
Чайковский был не грешным, не святым,
Не голубым, не злым, не золотым,
А просто гениальным человеком.

Не пробуй подминать мою звезду
И постоянно властвовать в решеньях.
Пойми: я уступаю лишь в быту,
Подчёркиваю: только лишь в быту,
Но никогда в строках и убежденьях.

Не спорьте про молодость! Силы дерзаний
Решают не годы, а сердца пылание.
Ведь юность — не возраст, а состояние
И стоит порою любых состояний!

Нет, демократия не ерунда!
Однако запомните непреложно:
Начальству хотя бы и осторожно,
Но нынче порой возразить уже можно,
Жене же — по-прежнему никогда.

Нет, друзья не там, где за столом
Друг за друга тосты возглашают.
Дружба там, где заслонят плечом,
Где последним делятся рублём
И в любых невзгодах выручают.

Нет, я не с «левыми» и я не с «правыми»,
Я просто с честными и только с правыми.

Не хочу, не могу, не смирился
И в душе все границы сотру,
Я в Советском Союзе родился
И в Советском Союзе умру!

Ну что у нас в душах за кутерьма:
Нигде стариков уважать не рвутся —
Мол, старые, выжили из ума!
И чуть не в лицо старикам смеются.
А вот на Востоке — то ль жизнь сама,
Иль люди мудрее порой бывают:
— Он стар. Значит, много нажил ума! —
И всюду почтением окружают.

Один остряк, не помню уж который,
Сказал. И мысль забавна и верна:
— Имел бы я, друзья, златые горы,
Когда б не реки полные вина!

— Скажи мне, дорогая, откровенно:
Ты с Намбулатом спишь иль с Седуксеном? —
— Нет, милая моя, гораздо хуже,
Я по привычке с мужем все и с мужем!

О, как быстро время пролетает.
Вот скупилась юная гордячка.
А теперь — уж дама пожилая,
Вовсе не скупая на подачки.

Ах, когда бы все эти «подачки»,
Что горячей нежности полны,
Да от той, от молодой гордячки!
Им тогда бы не было цены!

Она была слабою до предела,
И он опекал её и любил.
Потом, когда робость ей надоела,
Она стала сильной душой и телом,
И тут почему-то он к ней остыл.

О, милые женщины! Ради счастья
Не рвитесь вы к этой проклятой власти!

Она восхваляла и труд всегда,
И руки труда живые.
И очень любила плоды труда,
Но только такого и только тогда,
Когда трудились другие.

Она лгала легко, самозабвенно.
И так однажды страшно завралась,
Что вдруг до чистой правды добралась.
А молвив правду, умерла мгновенно.

Она о любви много лет мечтала,
Надеялась, верила, ожидала.
Когда же её наконец-то встретила,
То мимо прошла, не заметила.

Она про возраст лгала без смущенья
И так дохитрилась, себе на беду,
Что даты смерти её и рожденья
Оказались в одном и том же году.

О плюсах и минусах в человеке
Суди по тому, как он держит слово:
Правдив, значит, плюсы — его основа,
А лжив — значит, это уже навеки.

Нам рынок возвели в закон,
И все мы теперь за чертою бедности.
Однако я должен сказать не без вредности,
Что хоть мы и все за чертою бедности,
Но только с разных сторон.
С одной стороны — заплаты просителей,
С другой — золотые мешки грабителей.

О, сколько в молодости хочется
И сколько в юности мечтается!
И только в старости хохочется,
Что ничего-то не сбывается…

О, сколько мы к счастью путей искали
И всё-таки главный секрет забыли:
Ведь если бы люди друг другу не лгали,
Вы только представьте: нигде б не лгали!
То как же бы все превосходно жили!

— О, сколько я на свете перенёс! —
Сказал завскладом. Не ответив только
На скромный, но существенный вопрос:
Когда он перенёс? Кому? И сколько?

О счастье мечтал я, едва только мыслить начав,
И счастье однажды примчалось ко мне, вероятно.
Однако же дома, как видно, меня не застав,
Махнуло рукой и, вздохнув, улетело обратно.

Он был мудр, но свиреп и все злей с каждым годом:
И, уйдя от людей за последний порог,
Спрятал тело в могиле от гнева народа,
А вот имени спрятать нигде не мог…

И в народной «любви», что дошла до крайности,
Имя корчилось в страхе то здесь, то там.
И осталось завидовать острой завистью
Всем забытым историей именам…

Откуда мы знаем, что вьюги бушуют?
Что в мире есть солнце, река и Казбек?
Все знают об этом, пока существуют.
Умрём — и исчезнет весь мир навек.

И вот я спросил себя честно-честно:
А зависть живёт ли во мне, как бес?
И было б мне где-нибудь втайне лестно,
Чтоб мир вдруг и вправду со мной исчез?