Александр Твардовский - Страна Муравия (поэма и стихотворения)

И тогда из хаты
Сыновья бегут.
Пьяного отца-то
Под руки ведут.

Спать кладут, похоже,
А ему не спится.
И никак не может
Дед угомониться.

Грудь свою сжимает,
Как гармонь, руками,
И перебирает
По стене ногами.

А жена смеется,
За бока берется:
— Ах ты, леший старый,
Ах ты, сивый дед,
Подорвал ты даром
Свой авторитет...

Дело в праздник было,
Подгулял Данила.

Солнце дымное встает,
Будет день горячий.
Дед Данила свой обход
По усадьбе начал.

Пыль дымит, дрожит земля,
Люди в поле едут.
Внук-шофер из-за руля
Кланяется деду.

День по улице идет,
Окна раскрывает,
Квохчут куры у ворот,
Кролики шныряют.

Все проснулось, все пошло
И заговорило.
А на сердце тяжело.
Темен дед Данила.

Как всегда, при нем кисет,
Спички — все чин чином,
И невесел белый свет
По иным причинам...

Он идет. Наискосок
Тень шагает в ногу,
Протянувшись поперек
Через всю дорогу.

Вьются весело дымки:
Всюду топят печки,
Мажет дегтем сапоги
Сторож на крылечке.

— Здравствуй, сторож!
Как дела? — Говорит Данила, —
Хорошо ли ночь прошла?
Все ли тихо было?

По ухватке сторож лих,
Кроет честь по чести:
— Не случилось никаких
За ночь происшествий.

Никакой такой беды
Ни большой, ни малой.
Только с неба три звезды
На землю упало.

Да под свет невдалеке
Пес от скуки лаял,
Да плеснулась на реке
Щука — вот такая...

Дед качает головой,
Грустен, строг и важен:
— Ничего ты, страж ночной,
И не знаешь даже.

А прошел бы нынче, брат,
Близ моей ты хаты,
Услыхал бы, как стучат
Ведра и ухваты.

Мог бы ухо приложить
К двери осторожно
И сказал бы сам, что жить
С чертом невозможно.

Ни покоя нет, ни сна —
Все грызет и точит...
— Это, стало быть, жена?..
— Называй как хочешь...

И, едва махнув рукой,
Дед проходит мимо,
Оставляя за собой
Паутинку дыма...

Чуя добрую жару,
Свиньи ищут места.
Солнце, словно по шнуру,
Поднялось отвесно.

Воздух, будто недвижим,
Золотой, медовый.
Пахнет сеном молодым
И смолой вишневой.

И среди дерев укрыт,
Выстроившись чинно,
Дружно воет и гудит
Городок пчелиный.

Луг некошеный душист,
Как глухое лядо [19] Лядо ср. вор. кур. — пустошь, заросль, покинутая и заросшая лесом земля.
Вот где благо, вот где жизнь
Помирать не надо.

Между ульев дед прошел,
Будто проверяя,
С бороды звенящих пчел
Бережно сдувая.

Ходят дед и пчеловод,
Рассуждая тихо:
— Скоро липа зацветет...
— Тоже и гречиха...

И приятна и легка
Дельная беседа,
о свое исподтишка
Беспокоит деда.

— Вот живу я, — говорит, —
Столько лет на свете.
Спору нету — сыт, прикрыт
И табак в кисете.

Кликну — встанет целый взвод
Сыновей и внуков.
Ото всех кругом — почет,
А от бабы—мука.

Чем бы ни было — корит,
Все ей не по нраву.
Будто завистью горит
На мою на славу.

Ноль ты, дескать, без меня,
Мол, гордишься даром...
Места нет, как от огня,
Как от божьей кары.

Пчеловод считает пчел,
Слушает, зевает:
— Э, Данила, нипочем, —
В жизни все бывает...

— Так-то так... — Встает старик, —
Вроде легче стало.
Долог день, колхоз велик,
Путь еще не малый.

Над рекою, над водой,
Чуть пониже сада
Сруб выводит золотой
Плотничья бригада.

Сам Данила плотник был,
Сам всю жизнь работал,
Сколько строил и рубил
Просто нету счета.

И доныне по своей
Деревянной части,
Может, в области во всей
Он первейший мастер.

Каждый выруб, каждый паз,
И венец, и угол —
Проверяет дед на глаз
Хорошо ль приструган.

Вся бригада старика
Разом окружила.
Тормошат его слегка:
Похвали, Данила.

А Данила: — Что хвалить?
Надобно проверить:
Полон сруб воды налить,
Затворивши двери.

Как нигде не потечет,
Разговор короткий:
Всем вам слава и почет
И по чарке водки.

Шутке этой — тыща лет,
Всем она известна.
Но и сам доволен дед,
И бригаде лестно.

Ус погладив, бригадир
Молвит горделиво:
— Как закончим — будет пир
С музыкой и пивом.

Только ты не подведи,
Чтоб уж верно было:
Со старухой приходи,
С Марковной, Данила.

— Благодарствую, друзья...
И бормочет глухо:
" Без старухи, что ль, нельзя?
Для чего старуха? "

— Как бы ни было — жена,
Сыновей рожала,
Внуков нянчила она,
Правнуков качала.

Как ни что — не близкий путь, —
Жизнь прошли вы рядом.
Ну смотри же, не забудь,
Просит вся бригада...

Двери настежь по пути
Кузница открыла.
Мимо кузницы пройти
Может ли Данила?

Хрипло воет горн в углу,
Клещи в пекло лезут,
А повсюду на полу
Сколько тут железа!

Лемеха, обломки шин,
Обручи, рессоры.
Шестеренки от машин,
Тракторные шпоры.

Рельс погнутый с полотна,
Кузов от пролётки,
Из церковного окна
Ржавые решетки...

И щекочет деду нос
Запах самовитый
Краски, мази от колес,
Дыма и копыта.

И готов он без конца,
В строгом восхищенье,
Все глядеть на кузнеца,
На его уменье.

Вот он что-то греет, бьет,
Плющит и корежит.
"Ножик", — скажет наперед.
И выходит ножик.

Сам кузнец форсист и горд,
Что ж, нельзя иначе.
И прикуривает, черт,
От клещей горячих.

Подавляя вздох в груди,
Дед встает с порога.
А кузнец: — Ты погоди,
Посиди немного.

На минуту на одну
Задержись, Данила,
Кочергу сейчас загну,
Марковна просила...

Дед оказии такой
Рад невероятно.
К дому с теплой кочергой
Шествует обратно.

Дело в том, что не был дед
Злобен по природе,
Да и близится обед,
Да и скучно вроде.

Да и все-таки — жена,
Сыновей рожала,
Внуков нянчила она,
Правнуков качала.

Да и правду — как ни прячь —
Спрятать не во власти:
Сам, отчасти, был горяч.
Виноват, отчасти.

Нерешительны шаги,
Сердце трусу служит.
Но прийти без кочерги
Было б даже хуже.