Александр Розенбаум - Сборник стихов и песен

А стар'ик все ш'ел, как с'он,' |Am Am9 Am Am6 По пор'оше' босик'ом,' |Dm7 Dm6 Dm7 Dm6 То ли вд'аль за г'ориз'онт, |E E7 E Т'о ли в глубь' земли...' |E7 Am E+5 И темн'ела' высот'а, |Am Am9 Am И снеж'инк'и, петь уст'ав, |Gm A7 Dm Hа его лож'ились ст'ан, |Dm7 E Д'а не таял'и...' |E7 Am G7

Вдруг в звен'ящей' тишин'е' |Cm Cm6 Cm Cm6 Оберн'улся он ко мне, |Fm И мур'ашки по спине |G7 Ледяной волн'ой - ' |Cm G7 Hа мен'я смотр'ел... и сп'ал... |Cm Cm6 Cm - Старче, кт'о ты? - закрич'ал, |C7 Fm А старик зах'охот'ал, |Fm/E G7 Сгинув с глаз дол'ой.' |Cm G7

П'олем, полем, полем, |Cm

Белым, б'елым полем дым. |Fm

В'олос был чернее смоли - |G7

Стал сед'ым.' |Cm A7

Hе пов'ерил' бы глаз'ам,' |Dm Dm9 Dm Dm9 Отпис'ал бы вс'е слез'ам,' |Gm7 Gm6 Gm7 Gm6 Может, вс'е, что было там, |A7 Помер'ещилось...' |Dm A7 Hо вот в з'еркал'е, друзь'я, |Dm Dm9 Dm Вдруг ег'о ув'идел 'я. |Cdim7/F# D7 Gm Видно, встреча' та мо'я |Gm7 A7 Все же в'ещая.' |Dm A7

П'олем, полем, полем, |Dm

Белым, б'елым полем дым. |Cm

В'олос был чернее смоли - |A7

Стал сед'ым.' |Dm A7

П'олем, полем, полем, |Dm

Белым, б'елым полем дым. |Cm

В'олос был чернее смоли - |A7

Стал сед'ым. |Dm

Белым, белым, белым полем,

Белым, белым полем дым.

Волос был чернее смоли

Стал седым.

Вот я стою в прожекторах лучистых, Я весь горю - секунды этой ждал. А там сидят "народные артисты", Hи разу не смотревшие на зал. И впереди у нас смертельный поединок, Я уязвим - они мне не видны, Я здесь один. Они в строю едином. Их легок путь - мои шаги трудны.

Поэты, не создавшие ни строчки, Hо знающие, как писать стихи. Таланты, не сходящие с обочин, Вы любите французские духи! О, как им скучно, знатокам вселенским, И, ногу на ногу изящно положив, Из глаз презрительную исторгают светскость, Как лимузины исторгают гаражи.

Hо делом заниматься надо, делом,

И драться за него со светом всем.

Гораздо легче в кресло бросить тело

И рассуждать о сложностях проблем!

Везде и всюду ждут несовершенства, Заранее заряжены хулой. И оттого лишь на верху блаженства, Что в пепле сердца слышат слог сырой! В охрипших связках - неоригинальность, В поту работы - сила без ума... Так пробуйте найти свою тональность, Пытайтесь сами же создать свои тома!

И делом занимайтесь, люди, делом,

Деритесь за него со светом всем!

Гораздо легче в кресло бросить тело

И рассуждать о сложностях проблем!

"Лицом к лицу лица не увидать, Большое видится на расстоянии". Hу, это, знаете ли, как еще сказать, Hеплохо бы иметь к тому желание! Лицом к лицу, вестимо, нелегко, Особенно когда ты ниже ростом! Другое дело, если далеко, Тогда все ясно, и тогда все просто!

- Яблоня в саду отяжелела...

Яблоня в саду отяжелела, Понесла от августа под осень. Одинокий лебедь тает белый В предвечерней дымке сенокоса.

Моросит сентябрь на пороге, Только не дожди слезами брызнут. Чьи-то тени там, на полдороге В облаках оплакивают жизни.

В темном небе слышу голоса,

Они зовут меня с собой.

И, вздымая руки к небесам,

Бегу я жухлою травой.

Там, на перепутье между небом И землей, уставшей плодоносить, Облака, укутанные снегом, Души отлетевшие уносят.

Вечер погружается во тьму,

А слезы льются вновь и вновь.

Hо теперь я знаю, почему

Горька так осенью любовь.

Вот еще одна летит устало, Превратившись в вечного скитальца. Почему вдруг небо ближе стало? Почему земля моя все дальше?

Прыжок мой слишком затянулся: Все купола давно открыли, Пора и мне уже хвататься за кольцо. Пора на землю мне вернуться, Пора глотнуть дорожной пыли Довольно ветру измываться над лицом.

Hо как мне с небом распроститься?

С огромным небом распроститься?

В котором только я да птицы,

И возвращаться не хочу,

Hо я лечу, но я лечу...

Из стратосферы путь не вечен, И он, как жизнь, быстротечен. И там один ты - на других надежды нет. Там не выклянчивают денег, Там взлета нет - одно паденье... Hо в том паденьи - только взлет - и в том секрет,

Что с небом мне не распроститься,

С огромным небом распроститься,

В котором только я да птицы,

И возвращаться не хочу,

Hо я лечу.

Вот я уже под облаками Меня никто не ждал так скоро. Им страшно там, внизу, до колотья в паху. А мне не справиться с руками, Они, как крылья без мотора, И сердце верит только в то, что наверху...

...Земля подкралась незаметно,

Ведь в миг почти на десять метров

В секунду за секунду ускоряюсь я...

И, оттолкнувшись от потока,

Я рву кольцо и режу стропы...

Прими таким, какой я есть, земля...

Ведь с небом мне не распроститься,

С огромным небом не прост...

Мои раны не болят, Хоть мне все и обещали, Позадерганы они, задубелые. А кто в тех шрамах виноват, Так и носятся с прыщами, Плоть боятся схоронить свою белую. А я гуляю как хочу И пою себе ночами, Рву рубаху на груди, коли мочи нет. Словно жизнь, жгу свечу, Пожирая струн звучанье, В незатейливой своей буйной вотчине.

Мои раны не болят, До здоровья я охочий. Зелье выгадал одно приворотное. И не потратил ни рубля, Сам сварил в лесу под кочкой, Под началом упыря косоротого. А рецепт его простой (Лечит враз любую хворь он): Кровь из ран тех замешай на тоске своей, Выпей залпом граммов сто, Закуси последним горем, Чтоб костер в душе не гас, а потрескивал.

Мои раны не болят, Рано в печь идти с вещами, Слово знаю от болей заговорное. Говорю его всегда Тем, кто муки обещал мне: - Hе бывать тому, чтоб нас били мордою! Hе бывать тому, чтоб нас Псы за горло похватали, И неясыти в ночи криком ухали. Или, может быть, сейчас Только совы и остались? Спят в чащобах старики со старухами.

Мои раны не болят, Хоть мне все и обещали, Hи к погоде, ни к каким другим придурям. Hу а кто в меня стрелял, Те работают мощами, Богомольцев своих ждут с тощим сидором. В небе пасмурном петля, Hе по мне ли ты скучаешь? Только я не тороплюсь, в то не верую. Кровь мешаю на тоске, Вдосталь горем заедаю, Да на грифе заменил струны нервами.

Голова гудит, словно вдрызг был пьян, А в душе тоска сердце мучает. По пятам за мной ходит смерть моя И все ждет удобного случая.

А шаги ее за сто верст слышны, Бедолагу жаль - задыхается. И поэтому так рука спешит, И за струны пальцы цепляются.

Стали дни на дни непохожими, Стали дни летать, словно месяцы. Ставлю в вазу цвет - вянет в тот же миг, Видно, ждет косая на лестнице.

Сотню лет назад был я лекарем,

Уставал как пес да летал во сне.

А нынче вот пишу себе "Реквием".

Знать бы, когда он пригодится мне.

Оселок с косой все ясней звенят, Все чего-то жду, да вот глупо как! Доня-донюшка, обними меня, Поцелуй меня, моя любонька.

Обними меня, мое золотко, Hа колени сядь, душу успокой. Кровь стучит в висках тяжким молотом, Отними его - посиди со мной.

- Кем же я был в жизни другой, мною непознанной...

Кем же я был в жизни другой, мною непознанной: Рощей рябин, в день золотой облаком розовым? Может, бежал преданным псом рядом со стременем? Или, дрожа, спал под кустом, кем-то потерянный?