Луиш де Камоэнс - Лузиады

Карал дон Педру яро, беспощадно
Обманщиков, убийц и лиходеев,
Разбойников казнил он кровожадных,
Позору подвергал прелюбодеев.
И города очистил он изрядно
От татей, лихоимцев, прохиндеев,
Казнил он их, нимало не жалея,
В чем превзошел Алкида и Тезея.

От Педру Справедливого родился
Фернанду, отпрыск вялый и безвольный.
(На нем каприз природы проявился,
В стране создав немало недовольных.)
Кастилец в земли Луза устремился,
Начало положив войне крамольной.
Когда безвольный царь страной владеет,
Любой народ слабеет и хиреет.

Немало бед отчизна испытала
По милости такого властелина.
Длань божия за грех его карала,
И Леонор была тому причиной.
Небесный гнев блудница возбуждала,
Страну ввергая в тяжких войн пучину.
Страсть низкая и мудрых ослепляет
И даже сильных духом унижает.

Ведь от греховной страсти претерпели
Немало бед и горестных страданий
Троянцы, что Еленой завладели,
Тарквиний, жертва собственных желаний,
Потомки Веньямина, что посмели
Предать жену чужую поруганью,
Святой Давид, и Аппий развращенный,
И царь Египта, Саррою прельщенный.

Герои прежних лет, презрев сраженья,
В любовной неге сладость находили,
И как Геракл Омфале, в упоенье
Прекрасным дамам ревностно служили,
И как Антоний, ради угожденья
Своим любимым, головы сложили,
И, словно Ганнибал, в объятьях девы
Могли забыть и ратных труб напевы.

Да как и устоять, скажите честно,
Когда Амура сети роковые
Скрываются за обликом прелестным
И прячутся за кудри золотые
И смертному простому неизвестно,
Где ждут его тенета вековые,
Которые так сердце вмиг сжимают,
Что в огнь его горючий обращают?

И тот, кто испытал любви волненье,
Кто тосковал по ласковому взгляду,
Лик ангельский приветствовал в смятенье
И видел в нем всех дней своих отраду,
Тот извинит Фернанду преступленья,
Не обречет его на муки ада.
Но кто еще не ведал мук любовных,
Сочтет его во всех грехах виновным.

Когда смолкает буря роковая
И постепенно мощный ветр стихает,
Уходит с небосвода тьма густая
И солнца луч даль моря озаряет,
Тогда тоска уносится ночная,
Ее надежда светлая сменяет.
Так было в Лузитании прекрасной,
Когда король преставился злосчастный.

Уж многие отмщения алкали,
И толпы португальцев оскорбленных
Безвольного Фернанду проклинали,
Стонал от горя край изнеможенный,
И дети Луза радость испытали,
Когда Жуан, сын Педру незаконный,
Взошел на трон, избавив от позора
Родимой Португалии просторы.

Свершилось то по воле Провиденья,
Из уст младенца божий глас звучал,
И нации великой путь к спасенью
Он в Эворе чудесно указал:
Подняв ручонку, внятно, без смущенья
Ребенок восьмимесячный сказал:
"О Португалия, воспрянь от ран,
Да здравствует в веках король Жуан!"

Народный гнев, могучий, неуемный,
Обрушился, как молот беспощадный,
На головы клевретов развращенных,
Ограбивших страну рукою жадной.
Презренной королевы приближенных
Народ разил, чтоб было неповадно
Ей низменным забавам предаваться
И с наглым графом страстью наслаждаться.

В неистовом порыве исступленья
Восставшие мучителей крушили:
Кого, презрев все слезы и моленья,
Нагим по грязным улицам тащили,
Кого, низринув с башни в озлобленье,
Астианакта смертью наградили.
В те дни бесчестный граф лишился жизни
За тот позор, что он принес отчизне.

Так беспощадно португальцы мстили
За годы нищеты и унижений,
Что Мария свирепостью затмили
И Суллу превзошли ожесточеньем.
И так свою царицу устрашили,
Что та решила в горьком исступленье
Призвать в страну кастильцев легионы
И дочери отдать свою корону.

И вот опять кастильцы наводнили
Равнины Португалии несчастной
И Беатриш хозяйкой объявили
Потомков Луза Родины прекрасной,
Хоть слухи беспрестанные ходили,
Что был Фернандо вовсе непричастен
К наследницы негаданной рожденью,
Повергшему родимый край в смятенье.

И вот бургосцы стройными рядами
В чужие земли рьяно устремились,
А с ними валенсийцы, что с врагами
При славном Сиде мужественно бились,
И сарагосцы, что свободы знамя
Рукой бесстрашной водрузить решились,
С Фернандо храбрым дерзко в бой ходили
И наглых мавров в битвах посрамили.

Затем вандалы, доблестью старинной
Известные народам полумира,
Беспечно отправлялись на чужбину,
Покинув берега Гвадалквивира.
А вслед за ними вереницей длинной
Тянулись сыновья колоний Тира.
И Геркулеса мощными столпами
Свое они разрисовали знамя.

И шли за ними жители Толедо,
Чьи стены светлый Тежу омывает,
И, чтоб увидеть город - чудо света,
К нему с вершин Куэнки поспешает.
И вы, о галисийцы, чьи победы
Доныне мавр коварный вспоминает,
Свои мечи мгновенно отточили
И против лузитан их обратили.

Шли строем баски, чей язык и нравы
С трудом народ соседний разбирает
И чей характер гордый, величавый
Заносчивый кастилец уважает.
За ними к рубежам чужой державы
Шли астурийцы, чья земля скрывает
Немало ценных руд в своих глубинах
Все в земли Луза хлынули лавиной.

Жуан, отвагой, яростью и силой
Самсону прямодушному подобный,
Ряды завидев недругов постылых,
Собрал совет из воев благородных.
Число врагов его не устрашило.
Он отличался доблестью природной,
Но, прежде чем войска ввести в сраженье,
Хотел он знати выслушать сужденье.

И многие в испуге и смятенье
От верности монарху отступили,
Предали предков доблестных забвенью,
Без боя уступить врагу решили.
Поддавшись страху, в диком озлобленье
И короля, и Родину хулили.
И, словно Петр, за жизнь свою трясясь,
От Бога отреклись бы в этот час.

Но дал отпор безумцам маловерным
Дон Нуну, витязь гордый и отважный,
Душой отчизне преданный безмерно,
За честь ее вступившийся бесстрашно.
Предал проклятью братьев он презренных,
Отверг навеки родичей продажных
И речь держал, на меч свой опираясь,
К земле, морям и небу обращаясь:

"Как? Ныне племя гордых португалов
Под натиском кастильцев отступает
И мощную, прекрасную державу
Захватчикам бесчестным оставляет,
Забыв о вере, мужестве и славе,
Великих предков доблесть оскверняет
И жаждет, по чужому наущенью,
Родимый край предать порабощенью?