Луиш де Камоэнс - Лузиады

Испании воинственной народы
С дружиной Луза часто в бой вступали,
Но все напасти, беды и невзгоды
Достойно португальцы отражали.
Их государство крепнет год от года,
Их все непобедимыми признали.
И не найдется, я скажу вам смело,
Сим Ганнибалам нынешним Марцелла.

А если больше знать о них стремишься,
То с ними сам вступи ты в объясненья.
В их честности ты сразу убедишься,
Узришь их флот, их снасти, снаряженья.
Оружию немало подивишься,
Что в битвах не встречало пораженья.
Узнаешь их обычаи и нравы,
О короле расспросишь и державе".

И тут же по совету Монсаида
Индийцы лодки мигом снарядили.
Желая зреть героев знаменитых,
К ним по волнам стремительным поплыли.
На флот явился Катуал со свитой,
На флагманский корабль они ступили,
Где Паулу да Гама их приветил,
С учтивостью великою всех встретил.

А под навесом пышным и багряным
Знамена лузитанские стояли.
Художники на шелке златотканом
Героев славных битв нарисовали.
Узрев портреты воев чужестранных,
Наиры к стягам гордым подбежали
И долго чадам Луза удивлялись,
Картиной их деяний наслаждались.

Но Гама предложил гостям садиться
И, чтя обычай славный Эпикура,
Напитком несравненным насладиться,
Что Ною в дар преподнесла Натура.
Он предлагал им также подкрепиться,
Но пищу гости отвергали хмуро,
Чтя с малолетства строгие запреты,
Что им навеки завещали деды.

А пушкари, огонь открыв проворно,
Гостям салютовали именитым.
И звук трубы, могучий и задорный,
Приветствовал наиров сановитых.
Меж тем высокий гость твердил упорно,
И вторила ему все время свита,
Что хочет знать о подвигах старинных
И о немой поэзии картинах.

Поднявшись, Катуал нетерпеливый
Направился к огромному портрету,
На коем старец древний, горделивый,
Сын Греции благой по всем приметам,
Сподвижник Вакха резвого счастливый,
Прославленный во многих странах света,
В руках с лозой был явлен виноградной,
Его потомству ставшей столь отрадной.

Он был с лозой в руках... Но я, несчастный,
Как много дней вдали от муз скитаюсь,
Терплю судьбы удары ежечасно
И песнь свою продолжить порываюсь!
И вот, пройдя сквозь столько бед ужасных,
Я к вам, о нимфы Тежу, обращаюсь.
Мой утлый челн в волнах не погубите
И стих мой безыскусный поддержите.

Смотрите, как мной, бедным, помыкает
Коварная и горькая судьбина!
То Марс мне беспощадный угрожает,
То мне грозит жестокая пучина.
Хоть песнь моя героев воспевает,
Я, как в века былые Эолина,
В одной руке перо держу, рыдая,
В другой клинок безжалостный сжимаю.

То бедности терплю я униженья,
Чужой порог смиренно обиваю,
То новым подвергаюсь злоключеньям,
На волоске от смерти пребываю.
И вечно в столь жестокие сраженья
С судьбою я за жизнь свою вступаю,
Что превзошел владыку иудеев,
Что жизнь продлил молитвою своею.

Я не дождался от людей награды.
И те, в чью честь стихи мои звучали,
Пред мной воздвигли новые преграды,
Меня травить в безумье продолжали.
Не знал я ни досуга, ни отрады,
Меня не лавром гордым увенчали,
А подвергали гнусному глумленью,
Позору, нищете и униженью.

Что за героев, гордых и отважных,
Долина Тежу нежная взрастила,
Коль так они лелеют стих прекрасный,
Что щедрая судьба им подарила!
Какой пример для юношей несчастных,
Поэзии отдавших ум и силы,
Сложить решивших песню боевую,
Отчизну прославляющих родную!

И вы, о нимфы Тежу всеблагие,
Своим участьем путь мой озарите.
Воспеть заслуги предков боевые
Гонимому поэту помогите.
Я вам клянусь, богини дорогие:
Коль вы мою десницу укрепите,
Я не унижусь до презренной лести
И гимн сложу достоинству и чести.

Не стану петь того, кто для себя
Дорогу к власти грудью пробивает,
Отчизну предает и короля,
Божественный закон не уважает
И, в дикой злобе все вокруг губя,
Все почести один стяжать желает,
Порокам самым гнусным предается,
Над гражданами честными смеется.

Не стану петь и тех, кто ради славы
Толпы желаньям слепо потакает
И для ее потехи и забавы
Свои личины, как Протей, меняет,
Кто предает бесстыдно честь державы,
Народ многострадальный разоряет.
Я вам, мои камены, обещаю,
Что не для них я песнь свою слагаю.

И не для тех, кто мерзкие деянья
Законом королевским прикрывает,
Мерзавцам не находит наказанья,
А бедный люд порочит и терзает.
Иль для своих же низменных желаний
Казну рукою хищной расточает
И возлагает новые налоги
На плечи слабых, сирых и убогих.

Я буду петь тех доблестных героев,
Что жизни для отчизны не жалели
И, побратавшись с славой боевою,
Власть мрачной смерти одолеть сумели.
Познав мгновенья сладкого покоя,
Я возвращаюсь снова к прежней цели.
Пусть Аполлон пошлет мне вдохновенье
И музы снизойдут к моим твореньям.

Пред старца благородного портретом
Пытливый Катуал остановился.
"Зачем с лозой герой представлен этот?"
Он к Паулу да Гаме обратился.
И разъяснить значенье сей приметы
Отважный португал не затруднился.
Призвав на помощь друга Монсаида,
Поведал он наирам именитым:

"Пред вами здесь стоят изображенья
Мужей, создавших мощную державу,
В жестоких схватках, в яростных сраженьях
Для Родины добывших честь и славу.
Известных чистотою побуждений,
Прослывших неподкупными по праву,
И первый Луз, от имени его
Пошло названье края моего.

Он Вакху был сподвижником и сыном,
Ему моря и земли покорял,
Пришел в наш край в далекую годину,
И этот край его очаровал.
Увидев Тежу светлые глубины,
Близ них вкусить он отдых пожелал.
Средь наших нив герой обрел Элизий
И дал свое нам имя, нас возвысив.

Лоза в его деснице - тирс зеленый.
Издревле жезлом Вакха он считался,
А Луз, сторонник Вакха убежденный
Во всем на бога походить старался.
А рядом с Лузом воин закаленный,
Что в гордом Илионе подвизался,
Запечатлен. Пройдя сквозь все преграды,
Близ Тежу он построил храм Паллады.

Так возвеличил Одиссей Афину,
Что к грекам пребывала благосклонной,
Она смела троянские твердыни,
А он воздвиг твердыню Лиссабона".
"А кто рассеял мертвых средь долины,
А из груди живых исторгнул стоны?
Кто в пыль и прах втоптал бесстрашно знамя,
Украшенное гордыми орлами?"