Герман Мелвилл - Стихотворения и поэмы

«Ну-ну!
Пора бы уж уметь вести войну!» —
Сердитый патриот вскипел от гнева правого,
Ворочая зонтом. С его зонта, дырявого,
Что угодивший под картечь фургон,
Лило на головы соседям. Ветрогон
«Ура, — воскликнул, — Гранту!», дождь хлебая.
Крик подхватили два-три шалопая,
Но мало кто из взрослых поддержал.
Откуда ни возьмись, Лоб Медный, друг южан,
Явился вдруг в толпе и произнес ехидно:
«Мы бьем, нас бьют, — а эти, знай, орут.
Им лишь бы пошуметь. Мальчишки, сразу видно.
А там ведь тысячи народу мрут.
Южане трусы, мол! Их вмиг поприщемляют!
А эти трусы нам еще накостыляют!»
«Сэр, мы их победим», — ответствовал
внушительно
Торговец-борода с осанкой медвежачьей.
«Сэр, вы так думаете?» — желчно,
снисходительно
Лоб Медный обронил, поблекших глаз не пряча.
«Да, я так думаю», — ответил борода.
Помедлил Медный Лоб и, головой качая,
Сказал: «Погибшая страна!» По кучке льда
Ударил тростью и пошел, не замечая
Враждебных взглядов на своей спине,
И, выйдя на угол по южной стороне,
Попал под бешеный заряд дождя и града.
И все подумали: «Вот так ему и надо!»

Наутро тот же ветер, дождь и лед…
Но у доски толпа известий ждет.
Плешивый писарь вышел из конторы,
Невозмутим средь понуканий хора,
Наклеил лист. Там было от руки:

НАШ СЛАВНЫЙ ФЛОТ НАНЕС УДАР С РЕКИ!

УСПЕХИ В ПЯТНИЦУ!

КОНЕЦ ПЛАВБАТАРЕИ!

НА ВСЕХ УЧАСТКАХ КРЕПНЕТ НАШ НАПОР!

С ЛЮБЕЗНЕЙШИМ ПОКЛОНОМ КОММОДОР
ВЛОЖИЛ-ТАКИ МЯТЕЖНИКАМ ПО ШЕЕ!

«Ну! Дальше что?» — кричат чтецу привычному
Те, кто подальше, голосами зычными.
«А ничего нет дальше!» — »Как так — нет?»
«А так вот — нет! «Ура», и весь привет.
Вон лысый что-то тащит. Дай дорогу!»
«Чего-чего?» — «Да тише вы, ей-богу!»

(По данным, непрерывно поступающим,
Вполне заслуживающим доверия)

Подтянуты р езервы к осаждающим:
Пехота, конница и артиллерия.
Направлены обозы с амуницией.

За шестимильной вражеской позицией
Нора таится. Но не век таиться ей!

Вчера на нас буран нагнали прерии:
Оврагами сквозь кряж на берега,
Промерзшие, как камень, налетела
Пои стине лаплан д ская пурга.

В начале дня — двухчасовое дело:
Две наши канонерки против форта.
Не повезло бедняге «Луисвиллу»:
Гранатой руль и плицы раздробило,
Стодвадцативосьмифунтовое ядро
В люк пушечный вломилось по штирборту.
Ударом переборку протаранило,
Обслугу пушки вывело из строя
(Троих свалило разом, прочих ранило,
У командира вышибло нутро,
Мы все ско р бим о гибели героя).
Лишенный управленья «Луисвилл»,
Игрушкой на стремнине ставший сразу,
Листком кружил, пока на мель не встал,
Но вплоть до получен ия приказа
Геройский эк и паж поста не покидал.

Как полагают в штабе, причинен
Противнику существенный урон.

А так — день новостями не богат.
Одни артиллеристы воевали,
Обменивались, по сл о вам солдат,
Приветами, поскольку нынче Валя.
Порядки плотны, линия не пятится.
Стрелки-охотники по-прежнему вредят.
Смеркается. Дано близ форта в пятницу.

ФРОНТ, ЧАС СПУСТЯ.
Ужаснейшая новость!
Чем обернулась кл и мата суровость?
Той ночью раненых погибли дюжины,
В чащобе вовремя не обнаруженных.
Когда отбили нас перед зас еками,
То подбирать в снегу их было некому.
Призывов жалобных о вспоможении
С постов не слышали сквозь гул сражения.
Кто в силах был еще, ползти пытавшихся
Сыскали час назад — в снегу оставши х ся.
От боли дрогнули сердца солдат,
Но дух в ы сок. Все, как один, твердят:
Ни холодом, ни голодом, ни пулей
Не отпугнет нас вражий улей.
Еще, мол, завтра солнце не закатится,
А Донелсон за это все поплатится.
Твердят, озябшие, твердят, не евшие,
Твердят, найдя тела заледеневшие
Перед редутами, что сыплют бомбами
Над тем и смерзшимися гекатомбами.
А взгляды тянутся к знаменам вражьим,
Что нагло плещутся над заовражьем…
Противник тоже мерз под снегом липнущим.
Ничем помочь не мог беднягам гибнущим
И с милосердием, хоть и варнажьим,
Им избавл е ние от мук пожаловал —
Кого сы скал в снегу, тех поприкалывал.
Тем только жару нам поддал за шиворот!
Какой-то Банкер-хилл, хоть и навыворот.

Над смолкшею толпой пронесся трепет,
Объяла всех гнетущая тоска.
Тот синий клок и влажная доска
Явились взорам словно бы подобие
Глухого вопля из-под плит надгробия.
А вьюга призраки из снега лепит
И простирает в небе мрачный стяг,
И хлещет в грудь, и жалит стужей лица.
И это жалкие крупицы
Того, что ждало в чаще тех бедняг!
От горькой мысли той душа томится.
Но худшее на следующий день
Принес субботний бюллетень: