Валерий Гвоздей - Птица ночи

Ну словно по траве.

Да-да, не только лошади

Летают вдохновенно.

По части вдохновения

Слон тоже не дурак.

И сверху может сверзиться

Он более мгновенно.

И вы тогда услышите

Неимоверный шмяк.

Слоны летают запросто,

Отринув предрассудки,

Законы гравитации

Отчаянно презрев.

И если разохотятся,

То могут даже сутки

Летать без приземления,

Одну морковку съев.

Среди слонов порхающих

Вам разглядеть не трудно:

Вон тот, который с краешку,

Похожий на меня,

Летает так старательно,

А в небесах – так чудно,

И так не обязательно

Устать к исходу дня.

..

Чего ж они, сердешные,

Стремятся вверх упорно?

Чего же не сидится им

В саваннах и лесах?

Сытней там и спокойнее.

Зато вверху – просторно!

К тому ж слоновья грация -

Заметней в небесах.

Конечно, очень может быть,

Слоновьи пируэты

Разглядывать вам некогда,

Забывши про дела.

И вы не замечаете,

Как, солнышком согреты,

Над головой мотаются

Огромные тела.

Но помните, пожалуйста,

Что там не дирижабли,

Не надувные шарики,

Не метеоры тож.

А то вы испугаетесь,

Как наступив на грабли,

Когда в окно к вам сунется

Одна из этих рож!

Созданье длинношеее –

Куда там Нефертити!

С коротенькими рожками,

С полоской вдоль спины…

Не очень-то изысканно,

Уж вы меня простите.

И в плане грациозности

Милее мне – слоны.

Его, сказать по совести,

Уж было бы вернее

Назвать верстой коломенской

За эдакую стать.

И верьте, нету зрелища

Нелепей и смешнее,

Когда верста пятнистая

Надумает бежать.

И звезд, уж если попросту,

Он с неба не хватает,

Хотя он между пальмами

Виднеется на треть.

Как каланча пожарная,

Все сверху озирает.

Видней ему, конечно же,

Да что ему смотреть?

Однако есть и общее

У этого созданья

С такими индивидами,

Каким являюсь я:

Не может информация

Дойти без опозданья,

Хоть шея у создания

Длиннее, чем моя!

Уж если вы о страусе,

Я джинсы вспоминаю.

Такая вот испорченность,

Господь меня прости.

Потом – о шляпах о перьями,

Кто носит их – не знаю.

И – о цыплятах бройлерных,

В пределах тридцати.

Когда ж войдет в сознание,

Такое-растакое,

Что речь о просто страусах,

Тогда я промолчу.

Сказал бы я, что можно бы

Оставить их в покое,

Да сам, подобно страусу,

Я из песка торчу.

О птицы крылоногие,

Чего ж вы не летите?

С почти жирафьей шеею

И головой с грейпфрут,

Могли бы вы, я думаю,

Да только – не хотите.

А что до гравитации –

Так это люди врут.

Быть может, вы мне скажете,

Что курица не птица.

Да только ведь амбиции

Не тонут и в реке.

И я не чужд экзотики.

Вот вытянутся лица,

Когда, верхом на страусе,

Я скроюсь вдалеке!

Признаться, не без трепета

И даже не без дрожи

Берусь за этот скачущий,

Насмешливый предмет,

Который всем и каждому

С деревьев корчит рожи,

Причем не унимается,

Когда деревьев нет.

Предмет, конечно, так себе,

Далек от идеала.

К тому ж отбор естественный,

Естественно, не спит.

И принцип общезначимый –

Кусала и хватала –

У обезьян заметнее,

Какой бы ни был вид.

Они такие склонные

По доброте сердечной

Сокровища духовные

Бездумно расточать.

А тут, по воле Дарвина,

В сей жизни быстротечной,

В борьбе за выживание

Приходится – дичать.

О да, приматы низшие

Людьми когда-то были.

Плоды цивилизации

Им были так близки.

Потом однажды истину

Конечную открыли.

И быть людьми разумными

Им стало не с руки.

Они мудрей, конечно же,

Хоть кажутся тупыми.

Все наши достижения

Для них – близки к нулю.

И на ступеньку высшую

Мы встанем вслед за ними.

Бананы, между прочим, я

Уже давно люблю!

Вы посмотрите, граждане,

На этого удава:

Вот так бы – обмотаться бы

Вокруг чего-нибудь!

Да, про него, сердешного,

Идет дурная слава.

Кого-то там проглатывал.

Так ведь не в этом суть!

Нет, вы себе представьте-ка,

Что вы – худой и длинный.

И можно очень запросто

Свернуться колесом.

И завернуться штопором.

Проникнуть в парк старинный

И там, в вечерних сумерках,

Прикинуться бревном.

О, как удобно, господи,

Охватывать собою

Ну просто что ни попадя!..

А можно ведь и – не…

И вам, при этой гибкости,

Достанутся без бою

Все мыслимые радости –

И днем, и при луне.

Сплошные преимущества!

К чему такому – ноги?

Упреки в бесхребетности?..

Никто ведь не рискнет!

Хотя ему, наверное,

Что мы, что бандерлоги…

Когда проголодается –

Не больно разберет!

Зеленого и плоского,

С большой зубастой пастью,

Неискренне слезливого,

С хвостом, который – ох,

Вблизи его не видел я,

И думаю – по счастью,

Поскольку он в общении

Бывает очень плох.

В естественных условиях

Опасны крокодилы.

И даже их детеныши –

Такие, что привет.

Они мочалки хавают,

Они сжимают вилы,

Порою солнце красное

Глотают на обед.

Духовные искания

Им непонятны вроде –

Хоть многие двуногие

Ничем не лучше их.

Конечно, все животные

Близки родной природе.

Но что меня касается.

Я выбрал бы – других.

Берет меня сомнение,

Что выжил Чебурашка.

И что влюбился искренне

В корову крокодил.

Да, верить крокодилищу –

Серьезная промашка.

Боюсь, что эти сказочки

Он сам и сочинил!

Сказали мне в редакции,

Что надо б Утконоса

Осмыслить поэтически

И дать его портрет.

Ответил я: «Пожалуйста!

Считайте – нет вопроса!

Вам мало не покажется,

Поскольку я – поэт!»

А после я задумался.

И понял, что проблема,

Ох, недооцененная,

В дугу меня согнет.

Нехватка информации.

Ну хоть берись за Брема!

Не знаю, чем питается.

Не знаю, с кем живет.

Ах, Утконос инкогнито,

Ах, Утконос-загадка,

Почти что не засвеченный

В пластах литератур!

Ах, Утконос неведомый,

Хотя бы для порядка,

Уж вы организуйте мне

Литературный тур!

Клянусь, не пожалеете –

Увековечу прочно!

И даже если вымрете –

Останетесь в стихах.

И мне порою кажется,

Мы виделись заочно.

Мы иногда встречаемся…

И где же? В зеркалах!

Известно, респектабельность -

Завиднейшее свойство.

А он – такой насупленный,

Как будто что не так.

И вряд ли компенсирует

Изрядное геройство

Сплошные попадания

В томительный просак.