Валерий Гвоздей - Птица ночи

И чтобы речь твоя была – проста.

1977

Черный бархат твоих ночей.

Хрупкий шепот. И звон ключей.

Этот дом для меня как храм.

И кому-то молиться там.

Как сияют глаза в ночи.

Мне не нужно при них свечи.

Пахнешь ты, словно первый снег.

И часы замедляют бег.

1977

Густая озерная синь

Разрезана медленной лодкой.

И женщина с плавной походкой

Тяжелую черпает стынь.

У дальнего берега лес

Парит над полоской закатной.

И мысль о дороге обратной

Саднит, словно свежий порез.

1977

Рояль простер свое крыло -

Как ворон Эдгара По.

Играй, пока не рассвело,

Пусть спят трамваи в депо.

Твоих аккордов странный звук,

Нестройный хор голосов

Другим не причиняют мук

И не колеблют основ.

Пока мы здесь – мы не одни,

Хоть это, в общем, старо.

До встречи тот считает дни,

Кто ставит все на «зеро».

1977

Заводь яркой полна синевы -

Словно светит фонарь на дне,

В этом полном небес окне,

Точно врезанном в раму травы.

Как вода утоленья густа.

Не торопимся губ отнять.

Может быть, нам дано понять

Воспаленную жажду листа.

Отстранясь, осторожно взгляну

Вниз, туда, где мерцает свет,

Проницая за сотни лет

Этой синей воды глубину.

1977

Словно радуга

птичьи

чисты голоса.

Лес

от корня промыт

и до самой вершины.

Он чуть-чуть потемнел,

Но дождинок роса

Огоньками осыпала ветви крушины.

В этом сумрачном храме лесной чистоты

Я как странный пришелец

из мира иного.

Прежде заросли здесь

не казались густы.

И тропинка

не пряталась, как –

от чужого.

1978

Взгляд затуманенный, как в бездне крик,

Тонул в твоих медлительных ресницах.

Он нежен был и первобытно дик.

И он не говорил о власяницах.

И исполнялась нежность, как мечта.

На дне ущелья замерла Риони.

И в сумерках струилась нагота

В мои глаза, в мои ладони…

Завидна участь – встретить здесь рассвет,

На ложе трав, теплом твоим согретом.

Нагое тело излучает свет.

И пала ночь, пронизанная светом.

1978

Ветер трогает лунные пряди.

Светит локон, как пламя свечи.

Но земле не уступит ни пяди

Море, зло закипая в ночи.

Вздыбив к небу косматую спину,

Нас подхватит слепая волна.

И бездонную эту пучину

Мы узнаем до самого дна.

Ведь тебя не страшит глубина?

1978

Светло звучит рояль в вечерней тишине.

Шопен вздыхает из консерваторских окон.

На пальчик девочка наматывает локон,

Плечом прижавшись к музыкальнейшей стене.

Над нею звуки невесомые плывут.

Прозрачной музыки легко прикосновенье.

И жизнь ее – как ветра дуновенье.

Мелодия… Лишь несколько минут…

1987

Как занавес, упал на землю дождь.

И переулки превратились в реки.

На город спящий пролилась сквозь веки

Слепых небес целительная мощь.

Дождь лил всю ночь, пренебрегая днем.

Но рушит ветер облачные кручи.

Сияет сквозь изорванные тучи

Лицо луны, промытое дождем.

Еще слышны по лужам на земле

Дождинок дробовые всплески.

Они отчетливы и резки

В мерцающей, дрожащей мгле.

1987

Опустел уютный зал.

Пролегли густые тени.

Смолкли старые ступени.

Проводил гостей вокзал.

По углам клубится мрак.

Обернулся вечер ночью.

И увидел дом воочью,

Как рояль снимает фрак.

Но продлится до утра

Ваш концерт в уснувшем доме.

Будут звуки тлеть в истоме -

Словно угольки костра.

Мальчик в темный зал войдет,

Мешковат в одежке сони,

И протянет к ним ладони.

И судьбу свою найдет.

1987

Не ищу совпадений и добрых примет.

Этой ночью не будет снов.

Одичалый мой дом в черный сумрак одет -

Плещет тьма изо всех углов.

Я не ждал тебя, радость, подруга луны,

Я в окне погасил огонь.

Ты возникла, как музыка – из тишины,

И к губам моим, скованным чувством вины,

Прижимаешь свою ладонь.

1987

Входили звоном в сон колокола

И застывали на прощальной ноте.

Ты белой птицей два своих крыла

Распластывала в утреннем полете.

Передо мной вершила ритуал.

Взносила гребень плавными руками

И оправляла в локоны овал

Лица с неподведенными глазами.

Впускала в окна заповедный свет.

И словно чар неведомых лишалась.

И думал я: в тебе загадки нет.

А ты – непостижимо улыбалась.

1987

Голос крови подобен пчелиному гуду.

Жадно воду вбирает сухая земля.

Этой ночи тяжелую, влажную груду

Не измерить, часы на мгновенья деля.

Странно время, когда не желанна пощада.

Чуть звенит, за порог задевая, каблук.

И в глубокой тени, исчезая от взгляда,

Пропадает и жест, и замедленный звук.

Эта нежная прихоть достойна сомненья.

Но острее соблазн ожиданье продлить.

Как случайны, причудливы нитей сплетенья.

И теряется в них путеводная нить.

1988

С этим нежным исчадием ада

Позабудешь, какой нынче век.

Прячет темень изменчивых век

Тайну вневременного уклада.

Но вода мне желанней сосуда -

Пусть прольется, гортань холодя.

По невидимой грани идя,

Мы приблизимся к области чуда.

И в сгустившихся сумерках взгляда

Что-то вспыхнет, светлея на миг…

Вряд ли выразить сможет язык:

С этим нежным исчадием ада…

1988

Как внимателен долгий взгляд.

Преломляют свет зеркала

И полет перспективы длят

В комнатенке, что так мала.

Но тебе не до их чудес.

И, глаза в стекло углубя,

Ты исследуешь темный лес -

Постигаешь в стекле себя.

Тронет гребень ночную тьму,

Что живет в густых волосах.

Может, что-то и я пойму,

Отражаясь в твоих глазах?

1988

Заповедный мой лес!

Замирает пульсация ртути.

Ускользающий взгляд

Не был брошен сюда наугад.

Но не знает конца

Это странствие в поисках сути.

Если ж есть поворот -

То скорее всего, что назад.

Осторожных шагов,

Пропадающих в сумраке леса,

Не услышать вовек,

Не увидеть сквозь полог ветвей.

Пригибает к земле

Эта ноша, лишенная веса, –

Груз твоей доброты,

Неотступной тревоги моей.

1989

Сквозь сиянье прозрачной воды и теченье слепящего

света

Мерно плещет в глаза

первобытная

зеленоглазая мгла.

И когда-то пугавшая неодолимостью