Александр Поуп - Опыт о человеке

Для всех одна система не годна.

Что для тебя наисладчайший дар,

То для меня горчайшая из кар.

"Все хорошо, что есть". Кто возразит?

Но кто достойней: Цезарь или Тит?

Тот, кто привык цепями всех смирять,

Иль тот, кто день боялся потерять?

"Но сыт Порок, а Честность голодна".

Что ж! Разве хлебом Честь награждена?

Добиться хлеба может и Порок,

Плут силится урвать себе кусок;

Плут силится испытывать судьбу,

Риск нравится безумному рабу.

Порою добрый слаб и не богат,

Душевному покою добрый рад.

Обогати его, хоть был он тощ,

И скажут: "Он богат, но где же мощь?"

Пусть будет мощью добрый одарен,

А где же, скажут, королевский трон?

Коль внешний блеск достался без труда,

Зачем же человек — не Бог тогда?

Однако Бог достаточно дает,

Поскольку нам не счесть его щедрот;

Просить мы можем Бога без конца,

Но где предел терпению Творца?

VI. Награды неземные хороши.

Сиянье солнца в глубине души

Вознаграждает нас в земной тщете.

Подаришь ты карету нищете,

Дашь меч тому, в чьем веденье закон,

И возведешь гражданственность на трон?

Глупец! Неужто небо нам должно

Давать все то, чего желать грешно?

Ты мальчик или муж? Кто ты таков,

Любитель яблочек и пирожков?

Как мнит индеец обрести в раю

Свою собаку и жену свою,

Так ты богоподобному уму

Мирскую предназначил кутерьму,

А трапеза подобная скудна

Или для Добродетели вредна;

Так тот, кто в двадцать лет бывает свят,

Развратом обездолен в шестьдесят.

Покоя не обрящем ли, признав:

Богатство — благо лишь для тех, кто прав?

Сенаторов ты купишь и судей,

Не купишь только мнение людей.

Неужто меньше любит Бог того,

Чья жизнь — добра и правды торжество,

Того, кто возлюбил наш грешный род,

Но получает маленький доход?

Сословие — не честь и не позор;

Честь в том, что миновал тебя укор.

Один в своих лохмотьях горделив,

Другой в парче угодлив и пуглив;

Сапожник носит фартук, рясу — поп,

Короною увенчан царский лоб;

Корона не похожа на чепец,

Еще различней умник и глупец.

Монарх порой пойти в монахи рад,

И как сапожник, пьян порой прелат,

Но человек — и нищий и вельможа;

Все остальное лишь прюнель да кожа.

От королевской шлюхи ордена

Получишь ты, но грош тебе цена;

Пусть кровь Лукреции в тебе течет,

И притязает знатность на почет,

Ты лишь тогда почет приобретешь,

Когда свои заслуги перечтешь,

Но если твой древнейший знатный род

Производил негоднейших господ

И каждый предок — сущий обалдуй,

На древность рода ты не претендуй,

Когда мерзавцу чуждо благородство,

Кровь Говардов — отнюдь не превосходство.

А в чем тогда Величие? Открой!

"Велик Политик или же Герой!"

Герой Героя стоит, спору нет;

И с македонцем схож безумный швед;

Не странно ли? Однако это так:

Весь род людской — для них заклятый враг.

Стремятся лишь вперед и ничего

Не видят дальше носа своего,

Но лучше ли политики? Ничуть!

Выслеживают, чтобы обмануть,

И застают слабейшего врасплох,

Но это же не подвиг, а подвох!

Пускай один силен, другой хитер,

Назвать великим негодяя — вздор;

Мудрец коварный, негодяй храбрец

Не просто глуп; он, в сущности, подлец.

Кто благороден в спорах и в боях,

Тот улыбаться может и в цепях;

Кто царствовал, кто пал, но говорят:

Велик Аврелий, и велик Сократ.

Что слава? До могилы лишь мечта,

Ее чужие нам сулят уста;

Что слышишь, то твое, при этом сон

Ты видишь или видит Цицерон;

О нашей славе тесный знает круг,

Который составляют враг и друг;

Все остальное — тень, а призрак лжив;

Пусть умер Цезарь, а Евгений жив,

В минувшие и в наши времена,

Что Рубикон, что Рейн, одна цена.

Мысль — перышко, Вождь — посох для калек;

Всех тварей лучше честный Человек.

Покрыт посмертной славой душегуб,

Но Правдой вырван из могилы труп,

Повешенный на высоте такой,

Что смрадом отравился род людской.

Пустая слава — лишь заемный звук,

И славы нет без подлинных заслуг;

Всей жизни стоит, скажем без прикрас,

Один достойно проведенный час.

Пусть Римом Юлий Цезарь овладел,

Счастливее был изгнанный Марцелл.

Что значит Гений для сынов Земли?

Что значит мудрым быть? Определи!

Знать, как ты мало знаешь до сих пор

И как заслужен смертными укор,

Изведать бремя тяжкого труда

Без дружеской подмоги и суда;

Других учить или спасать от бед?

Есть общий страх, а пониманья нет;

Кто первенству мучительному рад,

Вне слабостей людских и вне услад.

Взвесь этот соблазнительный залог,

Все сосчитай и подводи итог.

Взгляни, как много предстоит потерь,

Свою способность жертвовать проверь;

Привыкнешь ли ты тщетно уповать

И жизнью и покоем рисковать?

Действительно ли ты подобных благ

Желаешь, если ты себе не враг?

Желаешь лент по глупости, но были

Они на пользу вряд ли сэру Билли.

Когда у грязи желтой ты в плену,

Взгляни на Грайпа и его жену.

В науках жаждешь ты снискать успех?

Мудрейший Бэкон был презренней всех.

Глянь ты, прельщенный звучностью имен,

Как вечной славой Кромвель посрамлен.

История научит презирать

Всех тех, кто роль пытался в ней сыграть.

Смотри: вот Счастья ложная шкала:

Богатство, Слава, Почести, Хвала!

В сердцах владык, в объятьях королев

Счастливчику грозит позор и гнев;

Коварства и тщеславия оплот,

Венеция возникла из болот;

Безвинный не сподобится похвал,

И человек в герое каждом пал,

А если кровь на лаврах не видна,

Их пачкает базарная цена;

Кто лавры победителя обрел,

Тот разорил немало мирных сел.

Сокровище дурное никогда

Не избежит презренья и стыда.

А что потом? Чем жизнь завершена?

Любимчик жадный, властная жена

И пышный, но холодный мавзолей,

В котором сон последний тяжелей.

Ты полдень ослепительный сравни

И вечер мрачный в тягостной тени.

Так чем же в прошлом жизнь была горда?

Неужто смесью славы и стыда?

VII. Вот завершенье мудрости земной:

"Все счастье в добродетели одной".

Вот прочная основа наших благ,

Когда неверный нам не страшен шаг

И можно брать и можно даровать,

Чтобы заслуге восторжествовать;

Приобретенье радостно тогда,

Потеря, впрочем, тоже не беда,

Нет пресыщения для правоты,

Когда в самом несчастье счастлив ты;

Так слезы Добродетели подчас

Отрадней, чем неистовый экстаз.

Блаженству нашему предела нет,

Так как исток его — любой предмет,

Так как Злорадство, Зависть и Вражда

Не омрачают сердца никогда;

И потому Фортуна к нам щедра,

Что мы другим желаем лишь добра.