Андрей Макаревич - Сборник песен

Ах, какой был изысканный бал,
Бал, какого еще не бывало,
Их сиятельство граф
Всех у входа встречал,
Красотою графиня блистала.
А к столу в серебре подавали форель
И вино согревало сердца,
Канделябры горели,
Звучали свирели,
И не виделось счастью конца.
И не виделось счастью конца.

Но нежданно под вечер случилась беда
В чем-то граф заподозрил графиню,
Приказал запрягать,
Что-то дерзкое кинул
И умчался не знамо куда.
А графиня, рыдая, бежала к пруду,
Не найдя ни веревки, ни мыла.
И, молясь не бегу,
Даже думать забыла
О гостях, что остались в саду.

А в саду между тем назревала дуэль,
Там виконт не поладил с инфантом.
Оба с детства стреляли
Без промаха в цель
И никто не разнял дуэлянтов…

Жаль, что граф далеко не умчал,
У ворот его лошади встали,
И не отпер никто
Граф напрасно кричал
И уснул в совершенной печали.

А виконт был нетрезв и стреляться не мог,
А инфант не держал пистолета.
Да и пруд, к счастью был
Глубиною с вершок,
И графиню спасло только это.

А на утро все те же, за тем же столом,
Приказав кто какао, кто пива.
Чуть смущенно беседу
Вели о другом
И глядели в пространство счастливо.
Ах, какой был изысканный бал…

Ах, графиня, за что вам судьбина жестокая,
Вам, увы, не к лицу серый будничный фон,
Вы стои́те у входа в night flate одинокая,
Вас туда не пускает бездушный ОМОН.

Капитан посылает Вас к чертовой матери,
Он манерами дик, он плюет Вам в лицо.
Ах, графиня, уедемте лучше на катере,
И вдвоем обогнем Золотое кольцо.

Я, пардон, не пойму, чем Вас манит Италия,
Лучше каждый вояж начинать с головы.
Ах, графиня, уедемте лучше в Татарию,
У меня пол-Казани знакомой братвы.

На Кавказе вот-вот прекратят безобразия,
Поразгонят солдат, понакроют столов,
Ах, графиня, уедемте лучше в Абхазию,
Предаваться любви среди горных орлов.

Я готов, варианты здесь могут быть разные,
И, к тому же, любить — не поленья колоть.
Но мадам, Ваши цены, увы, несуразные,
Расстаемся, прощаюсь, храни Вас господь.

Ты был из тех, кто рвался в бой.
И без помех ты с ходу брал барьер любой.
Барьер любой.
Любой запрет тебя манил.
И ты рубил и бил, пока хватало сил, и был собой.
Ты шел как бык на красный свет, ты был герой, сомнений нет.
Никто не мог тебя с пути свернуть.
Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти?
И как бы ты тогда нашел свой путь?

И был пробит последний лед.
И путь открыт, осталось лишь идти вперед.
И тут ты встал, не сделал шаг,
Открытый путь страшнее был, чем лютый враг и вечный лед.
Пока ты шел как на красный свет, ты был герой, сомнений нет.
Никто не мог тебя с пути свернуть.
Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти?
И как бы ты тогда нашел свой путь?

Белый день бывает только раз,
Только раз за десять тысяч лет,
И лишь на миг откроются глаза
В этот день.

Ты поймешь, что истин в мире нет,
И увидишь в этом высший смысл,
И ты поймешь, как мал любой ответ,
И все, что ты знал.

Ты узнаешь, что такое боль,
И что такое свет, и что такое тьма,
И ты не зря на свете проживешь,

Если ты,
Если ты успел,
Если ты успел заметить, что вчера
Был белый день.

Долго я шел берегом реки,
Я шел, судьбу свою кляня.
И все надежды были далеки,
И, все же, утром к морю вышел я.

И я заметил, что мне легко,
И мир совсем не так уж плох.
И наша лодка может плыть легко
Мимо дивных берегов
и островов.

Люди в лодках, вас несет река,
Разносит, сносит день за днем.
Ваших лодок много, и река велика,
И все вы позабыли где ваш дом

И все же я заметил, что мне легко,
И мир совсем не так уж плох.
И наша лодка может плыть легко
Мимо дивных берегов
и островов.

Сегодня самый лучший день,
Пусть реют флаги над полками,
Сегодня самый лучший день
Сегодня битва с дураками.

Как много лет любой из нас
От них терпел и боль и муки,
Но вышло время — пробил час,
И мы себе развяжем руки.

Друзьям раздайте по ружью,
Ведь храбрецы средь них найдутся.
Друзьям раздайте по ружью,
И дураки переведутся.

Когда последний враг упал,
Труба победу проиграла,
Лишь в этот миг я осознал
Насколько нас осталось мало.

Я глаз не мог закрыть, я думал, что же будет
Если станут пить чуть больше наши люди
И какой ущерб огромный понесет страна
От этой водки и вина.

Рабочий у станка стоит на вахте гордо
Норма высока, его движенья тверды
Но ни за что на свете он не дал бы план
Когда бы был рабочий пьян.

Колхозник хлеб убрал и был объявлен знатным
Он капли в рот не брал и трезвым был, понятно.
Не разобрал бы он, где плуг, где борона
Когда бы выпил он вина.

Писатель на посту стоит, не унывая,
Видит за версту и мысли выражает
Не смог быть столь глубоким быть его роман
Когда бы был писатель пьян.

И мы должны понять, что надо нам стремиться
К тому, чтоб твердо знать, когда остановиться
Понял? А если понял, подставляй стакан.
Да только не напейся пьян.

Давным-давно,
Когда нам было все равно
Что пить, с кем жить, как быть
И время проходило Hi-Fi
Мы пели Блюз Шанхай.

Когда свет, свет побед
Прошлых лет сказал тебе «Привет».
Ну что ж, пускай,
Ты голову не опускай,
И вспомни, вспомни Блюз Шанхай.

Соберем старый хор,
И возьмем любимый ля мажор.
Тогда года — не беда.
А не веришь ты мне — сам подыграй
Все тот же Блюз Шанхай.

А потом, за столом
О былом, и о том и о сем,
И споем и нальем,
И снова нальем,
Пусть это будет не чай
Помянем Блюз Шанхай.

Будет день горести,
Может быть в скорости,
Дай мне бог дождаться встречи с ним.
В этот день горести

Я воздам почести
Всем врагам, противникам своим.
Пусть они злобные
Станут вдруг добрые,
Пусть забудут про свою беду.