Александр Дахненко - Безысходная Жизнь

Безысходная жизнь утекает по капле куда-то:
Каплей крови, слезой, дождевою осенней водой.
Навсегда, в никуда, без малейших иллюзий возврата,
В неизбежность, сияющей в небе печальной звездой.

Это горечь жестоких чудес, что всегда так знакома,
Тем, кто помнит сюжеты красивых несбывшихся снов.
Кто умеет идти через годы почти невесомо,
Только взглядом усталым касаясь ночных облаков.

Не осталось ни слова, внутри – ледяное молчанье.
Нужно только одно – до конца, в неизвестность, дойти.
Чтоб услышать знакомого голоса снова звучанье:
«Ничего, все прошло, нам с тобою теперь по пути».

Разболталась нервная система:
Ночь без сна – обыденное дело.
Для стихов всегда найдется тема.
И хотя порою ломит тело,
Все равно бредешь сквозь эти годы –
Странником, изгоем, одиночкой…
Будто осенён тоской свободы,
Неприметной и простою строчкой.

Ну что ж, мой друг, пойдем, возьмем вина,
Отметим наступающую осень.
За разговором ночь летит без сна,
Но у небес мы ничего не просим.
Ведь, в сущности, мы знаем, что к чему.
Все сказано. Осталось повторенье
Урока. Допивай, гляди во тьму,
Улавливая проблеск озаренья.
И вскоре станет ясно, что нас ждет.
Привычно и размеренно к тому же
Покой перед рассветом снизойдет,
И ненадолго обезболит души.

Друг мой, отчего грустите?
«Оттого, что жизнь грустна».
Полночь, вы опять не спите:
Чай с печеньем вместо сна.
Мысли не дают покоя.
Фильм любимый, разговор.
Рядом с терпкою тоскою,
Пустоты ночной узор.
Жизнь, конечно же, банальна,
Утомительна и зла,
Но надежды ирреальной
Все легко скрывает мгла.
Будет новых песен ворох,
(Дивных песен поутру).
А пока осенний шорох,
Шорох листьев на ветру.

Повеяло осеннею прохладой
В пространстве, обреченностью прекрасной.
Для утешения немного надо –
Глоток поэзии кристально-ясной.
Моя звезда еще не закатилась,
Но чувствую порой надлом натуры.
Я чутко сплю, и мне сейчас приснилась
Вся пышность погибающей культуры.

Под нами, над нами живут беспокойные люди,
Их жизни проходят в скандалах, попойках и склоках…
За это им вечности после ухода не будет.
У них будет ад, и продолжится эта морока:
Добыча любимых копеек на вещи и водку.
И ругань по поводу прихотей мелкого быта,
Им будет тоска неземная сжимать часто глотку,
А радость нездешняя будет навеки забыта.

В кармане душа торгаша,
Поэтому он не спеша,
Поэтому он чуть дыша,
Рукой залезает туда.
Проверит, на месте ль она,
Пусть даже очнувшись от сна.
В любые вглядись времена…
Всё то же, все те же всегда.
За что же его я люблю,
За то, отдав жизнь рублю,
Он сам себе скрутит петлю,
А я от него в стороне
И не поддаюсь миражу
По миру спокойно брожу,
Насмешливо-грустно гляжу,
Как души сгорают в огне.

«Облако свернулось клубком…»
Кто ж это сказал… Жаль не я.
Все быстрей летит кувырком
В пропасти ночей жизнь моя.
Только рядом с бездной небес,
(Ту, что я безмолвно люблю.)
Крутиться то демон, то бес,
Кажется, что я его злю,
Тем, что никуда не спешу,
А ведь, вроде, должен спешить.
И от власти зла не дрожу,
Хоть еще не бросил грешить.
Чувствую, как призрачен миг,
Сквозь который я прохожу.
И химерой став среди книг,
На людей, как тени гляжу.

Как жизнь устаревает день за днем,
И как порой смертельно устаем
С тобою мы от этого движенья,
Что связано с бесцельностью, с тщетой,
Духовною и прочей нищетой,
С больной игрой ума-воображенья.
Немного остается в мире нам:
Скользить по пустякам то здесь, то там…
И вечных тайн ни разу не коснуться.
Наш странный и прекрасно-душный мир
Ведет нас в одиночество квартир,
Где можно будет умереть-очнуться.

Сердце стучит невпопад,
Снова ночная тоска.
Близок отчаянья ад,
Звездная бездна близка.
Рядом изящества блеск
Самых загадочных строф.
Горькой иронии всплеск
И череда катастроф.
Душу свою потерять
Нынче здесь очень легко,
Темным обманом горя
Тени ведут далеко
В край безысходных высот,
В пропасть горчайших утрат…
Так набирает свой ход
Меланхоличный распад.

Ничего не имеет значения,
Даже горечь от прожитых дней.
Лишь суровое предназначение
Каждой ночью тревожит сильней.
И за каждою пройденной точкою
Непонятной и странной судьбы
Ты все чаще слывешь одиночкою,
Презирая мечты и мольбы.
Лишь прекрасная и неизбежная
И понятная только для нас…
Разливается вечность безбрежная,
Брызжет тьмою и светом из глаз.
Выбирай, же пути, где останется
Твой нечеткий пока силуэт…
Свет души в неизвестность протянется
На одну из заветных планет…

Умирают отражения,
Гибнут люди-зеркала.
В темной зоне поражения.
Под иллюзиями зла.
Нет ни капли удивления,
Лишь холодный интерес,
Что за смерть без сожаления
Нам подстраивает бес.
Где ступени, о которые
Так споткнется вдруг душа.
Как уходят в полночь скорые
Жизни. В тени миража
Превращаются идущие,
По дорогам в никуда.
Всем, себе напрасно лгущие,
Что для них горит звезда.
Так что больше обреченности
Стало в тех, кто помнит свет.
Неизбежной утонченности
Искаженной болью лет.

В жутком сне, едва живой.
Мир, что пара пустяков.
На немой вопрос на твой –
Здесь ответ уже готов.
Ходишь-режешься за грани,
Надо реже преступать…
Кровь твоих воспоминаний
Помогает погибать.
А кругом больные бесы,
С человеческим лицом,
Тянут души в интересы
Или просто льют винцо.
Вот умрешь и ты узнаешь,
Как же сбудется расклад.
А пока припоминаешь
Безнадежно рай и ад.
И как будто на коленях,
В жутком сне, живой едва,
Ты бормочешь на ступенях
Непонятные слова.
Только лестница все круче
И сорвешься ты вот-вот…
И очнешься, невезучий,
В мире зла, что сердце рвет.

Вокруг затравленные лица,
Уж двадцать лет почти беда,
Как обморок, как кома длится…
И каждой ночью снова снится
Жизнь, что уходит в никуда.

Все наши охи, ахи, вздохи,
Все бесполезно. Мы – пустяк
Расходный матерьял эпохи.
Где счастья достаются крохи,
А в остальном – свинцовый мрак.