Василий Федоров - Стихи

Пьянила земля,
И тепла и черна,
Смутила хмельное сознанье,
И в город, где стала учиться она,
Мое полетело признанье.

С надеждою
Ждал я от милой ответ,
Предавшись фантазии яркой.
Однажды мне подали синий конверт
С огромной красивою маркой.

Читать побежал
В молодой березняк,
Где часто бродил одинокий.
Не очень-то нежный,
Я сердцем размяк,
Увидев приветные строки.

Пока о стороннем беседа велась,
Был почерк ее одинаков;
Пошло про любовь — и увидел я вязь
Неясных готических знаков.

Что делать?
Вдруг свет в мою душу проник.
От счастья лицо разулыбив,
Любовное слово я чудом постиг,
Прочел по-немецки: "Их либе…"

И помню, тогда же
В любовной тоске
Решил я, о школе мечтая,
Что эту строку
На чужом языке
Когда-нибудь всю прочитаю.

Два года
Сквозь дебри глаголов чужих
Спешил я к строке сбереженной.
Письмо развернул я.
"Их либе дих нихт!"
Прочел, огорченьем сраженный.

О, знать бы тогда,
В том зеленом леске,
Чтоб совесть не знала уколов,
Что все отрицанья
В чужом языке
Ставятся после глаголов.

За многие годы
Изжил я вполне
Остатки наивности детской.
Но все же краснею,
А главное — мне
С тех пор не дается немецкий…

Сочиняем,
Пишем,
Строчим,
Заседаем.
Все — родня.
А в буфете, между прочим,
Смеляков, как строгий отчим,
Косо смотрит на меня.

От поэзии любимой
Отлученный за грехи,
На базарах со слепыми
Стану петь свои стихи.

Не в ладах с литературой,
Брать начну из добрых рук
Не деньгами, а натурой:
Сладкий блин
И горький лук.

Будут женщины к базарам
По дорогам грязь месить;
Обо мне, еще не старом,
Разговоры разносить.

Пропою самозабвенно,
Зарыдав и загрустив,
Про любовь и про измены
На моей родной Руси.

Пропою про урожаи
И про Вегу, как фантаст.
Глядь, какой-нибудь Державин
Заприметит
И воздаст.

И тогда,
Обретши слово,
Неподвластное суду,
С бородою Льва Толстого
К вам, товарищи,
Приду.

По главной сути
Жизнь проста:
Ее уста…
Его уста…

Она проста
По доброй сути,
Пусть только грудь
Прильнет ко груди.

Весь смысл ее
И мудр и прост,
Как стебелька
Весенний рост.

А кровь солдат?
А боль солдатки?
А стронций
В куще облаков?

То всё ошибки,
Всё накладки
И заблуждения
Веков.

А жизни суть,
Она проста:
Ее уста,
Его уста…

— Не изменяй!
Ты говоришь, любя. —
О, не волнуйся.
Я не изменяю.
Но, дорогая…
Как же я узнаю,
Что в мире нет
Прекраснее тебя?

Стройным
Хвастая станом,
Высотою груди,
Очень уж иностранно
На меня не гляди.

Мое имя Василий,
И должна понимать,
Мое имя с Россией
Хорошо рифмовать.

Говорят,
Моя строка
Про любовь,
Что так горька,
Детям хуже яда…

Детям
Дайте Маршака,
А меня
Не надо.

Во имя всех живых
А все мы тленны
Не будьте ни корыстны,
Ни мелки…

Была война,
И в битве многодневной
Погибли сенегальские полки.

Под крик ворон
И воронов круженье,
Где штабелем,
Где кое-как — броском,
Их уложили
В длинные траншеи
И прикопали
Глиной и песком.

Когда и кости
В их могилах тесных
Успело время
Сжечь и перегрызть,
На горе людям
У крестьян окрестных
В душе практичной
Вызрела корысть.

И вот однажды
Эти погребенья
Невесть за что
Сражавшихся солдат,
Крестьяне подняли
На удобренье,
Чтоб хлеб тучнел
И зеленел шпинат.

Земля была жирна
И липла к пальцам,
К подошвам ног…
Был урожай всему.
Но ветер с прахом
Бедных сенегальцев
Разнес по миру
Пагубу-беду…

О, месть бацилл!
Кровь африканцев страстных
В себе самой
Еще смиряла их.
Что сенегальцам
Было не опасно,
Теперь смертельно стало
Для других.

Костры горели,
Стлался дым мертвячий,
Мать расставалась с сыном,
Муж с женой.
Другая смерть
Встречалась громким плачем,
А эта
Суеверной тишиной.

Во имя всех живых
В избытке ль силы,
В избытке ль гнева,
В простоте ль святой,
Не ворошите старые могилы,
Они чреваты
Новою бедой.

Я не знаю сам,
Что делаю…
Красота твоя,
Спроси ее.
Ослепили
Груди белые,
До безумия красивые.

Ослепили
Белой жаждою.
Друг от друга
С необидою
Отвернулись,
Будто каждая
Красоте другой
Завидует.

Я не знаю сам,
Что делаю…
И, быть может,
Не по праву я
То целую эту, левую.
То целую эту, правую…