Вячеслав Киктенко - Предместье (Волшебные стихи - 3)

Подаяньями на платье,

(Да победу ли? Победу?..)

Не поехал никуда.

Долго в комнате валялся.

То прощал, то ухмылялся.

Взглядывал за поворот.

А и пользы было мало:

Пьянь под окнами зевала.

Да белело покрывало

Чье-то... в дымке... у ворот...

Кошачий след провьется тонко

В изгибе ветра сквозь листву,

И крона загудит, и сонно

Повалят листья на траву.

Привстанет лист на гнутой лапке,

Прикроет грудь сухим щитком

Маркиз тщедушный в рваной шляпке,

Но с перышком и завитком,

Поднимет ропот и движенье,

Привстанут листья там и тут,

И верное самоброженье

Сраженью все же предпочтут,

И с головой уйдут в рутину...

А время тихо потечет,

И золотую паутину

К раскрытым окнам повлечет...

Туманный знак, залог свидания.

Туман и тина в озерце.

И отражение, столь давнее,

Что только дымка на лице.

Неистребимость ожидания

Чего-то главного в конце.

Какой-то значимости веянье...

Но почему, но почему?

Откуда это самомнение,

И кем обещано, кому?

Бенгальского, конечно, хочется,

Громокипящего конца!

А если это все окончится

Лишь тем, что не окончится?

Ни смерти, ни конца, ни вечности,

А только продолженье той,

Дурной, как тина, бесконечности,

Вокруг себя перевитой?

О, если бы не отражение,

И не туманная вода,

А Нечто... - веянье, сквожение,

Изнеможение, свида...

И вновь вопрошающи

Коловращенья

Насквозь опыленных

Миров.

Все ярче соблазн.

Все темней похищенья

Капризных даров.

И снова сражения - нега и норов

Вторжения сквозь бахрому

Душистых рулонов,

Коварных затворов

В кровавую тьму!

Блаженно постанывая, ломовые

Прут к самым кромешным вратам

Пудовые пчелы,

погнувшие выи

Медовым цветам.

Ликуют луга, извергаются светы!..

Но мерно сгущается тьма.

Редеют вопросы. Пустеют ответы.

Так значит - зима?

И все, что нас полнило вешним томленьем,

По капле соблазн разоймет?..

И свищут

пустоты

по сотам

вселенной...

Сгущается мед.

СТОРОЖКА

В конце аллеи - там была одна

Стоял домишко, точно керамический:

Игрушечно-отчетливы кирпичики

И белый окоемок у окна.

Там девочка, прозрачна и грустна,

Читала книжки, вышивала ситчики.

Жил домик в ясном пламени берез,

Они сгорали молча, величавы...

В огне, в гордыне жертвенных угроз

Там и теперь отчетливы до слез

Торжественные детские печали.

Порою взвыл бы, бросил все - туда,

Казнясь и каясь - вновь бы!.. да какое.

С громоздкой этой, позднею тоскою

Там только все сломаешь. Вот беда.

...кровями вишни, винограда

Залился сад. Гпуха ограда.

Лаз душен. Лют малинник. Но

Отточен нож, прорвем рядно!

Ползи, ползи в угодья гада,

Он жлоб, его жалеть не надо,

Да и себя жалеть смешно,

Свирепый хаос палисада

Не в счет. Ссаднился? Все равно!

Уже ползет огонь азарта

И злости черное вино

Поет, поет... уже засада,

Атас, и пес, и соль заряда

Не в счет, - уже черным-черно,

Чернее чада, жарче яда

Горит, извившийся из ада,

Соблазн...

...перед грозою мгла

Душна, и вовсе не со зла

Окно рванешь однажды в клочья,

И в палисадник звон стекла

Посыплется, и многоточья

Меж рам испекшихся дотла

Заблудших ос, шмелей, - короче

Былая музыка, короче

Зола. Потухшие дела.

Но зло и нежно, как пчела,

Вдруг сердце запоет - цела!

Смотри - цела! Гляди - воочью,

Сигнальной гроздью тяжела,

В сад Космоса активной ночью

Радиоветка проросла!

Сквозь клочья лет, сквозь клочья дыма

Вдруг вспыхнула, - неуследимо

Ушедшая из-под ножа,

И - не мигая, не дыша

Глядит, дика и нелюдима,

Горит, как прежде, - невредима,

Сочна, багряна, хороша!..

Так мстительно, и так сладимо

Забытой ссадиной свежа...

Какое слово - разочарованье!..

Распались чары. Вьюга улеглась.

Тетрадочка осталась черновая

От жизни той, что набело жилась.

И черепки... и елка не зажглась...

И вот, перебирая по осколку

Минувшее, таинственную щелку

Вдруг различаешь там, где дышит печь:

За дверью в детской наряжают елку,

Роняют за иголкою иголку,

Томят злодейски - не спешат зажечь...

Вглядись туда, в ту щелочку из детства,

Вглядись, ты просто плохо пригляделся

К тому, что было выше всех затей,

Там зачарован свет? - И все злодейство?

Свет загнетенный только золотей,

Твой огонек, он никуда не делся...

Там вечно разворачивает действо

Рачительный какой-то чародей.

ДРУГУ

Распахнут дом твой, словно рад любой потере.

Заходит в окна листопад, уходит в двери.

Заходит в двери гость, свистит, в окошко глядя.

Там дикий виноград блестит. На винограде

Налились листья докрасна. Пора налиться.

Нальем же красного вина, как эти листья,

Нальем и выпьем же вино, мой друг давнишний,

Пока распахнуло окно, и гость не лишний,

И диких ягод поздний стук еще не робок,

И черных - две - всплывают вдруг из наших стопок,

И влажен их прощальный взгляд - без обещаний...

Утихнул зной. Утихнул сад. Пора прощаний.

И пусть у нас печаль одна, одна кручина,

И выпить крепкого вина - ясна причина,

И пусть уже ночная тень все ближе, ближе,

Недолгий век, короткий день благослови же,

Благослови осенний сад и свет в передней,

И листопад, и листопад - тысячелетний...

Скрипучий ворот четверга

Выматывал, как из врага,

Все жилы из меня,

И вымотал вконец, когда

Взошла, как мутная среда,

Луна средь бела дня.

И мертвый вторник всплыл опять.

Год - по неделе - двинул вспять,

Долями солнц делясь.

Лишь Воскресенье - круг и крест

Не пало в дол из дальних мест,

Сквозь павших странно длясь.

Суббот и пятниц рой кипел...

А черный ворот все скрипел,

И пламень жег ладонь.

И четверговая звезда

Сверкала, как из подо льда

Блуждающий огонь.

И снилось - мы волна, и нас с тобой катило

На берег золотой, медовый от тепла.

Но влажная скала нас победила,

И каждая волна раздельно побрела.

Туда, еще туда, на блещущий песчаник,

Где нам открыли вдруг у встречного мыска

Все, что слепило нас волшебным обещаньем,

Всю белизну надежд, всю седину песка...

А сон не умолкал, и с тяжестью воловьей

За нами волны шли и шли, скалу дробя,

И мы еще брели, ворча и прекословя,

Пошатываясь и

еще любя...

...гонять чаи, была б охота,

Сумерничать, клонясь к зиме,

Где только месяц, долька года,

Лимонно кружит в полутьме.

Где все пустое осень скинет

Вплоть до последнего листка,

Там вдруг элегия нахлынет

Из обмелевшего райка,

И русло старое свободно

Перешагнув на склоне лет,

Неторопливо, полноводно

Исполнит смысла поздний свет,