Иван Котляревский - Энеида

Был Геленор боец на славу,
A Лик — кулачник и горлан.
Под стать степному волкодаву
Был краснорожий сей мужлан.
Обоим по колено море,
Безделица — любое горе,
Забава — головы срывать.
Друзьям давно уж не терпелось:
Как для корысти им хотелось
Тычков рутулам надавать.

Плечищами толпу раздвинув,
Пан Геленор и красный Лик,
Протиснувшись, жупаны скинув,
Сквозь кутерьму, содом и крик,
Рутулов тасовали славно,
А те вручали им исправно
Квитанцию в своих долгах.
Лик только тем и отличился,
Что пану Турну изловчился
Заехать в зубы впопыхах.

Но Турн великий был разбойник.
Он Лика сплющил в один мах.
С разбитым носом Лик, покойник,
Лежал у недруга в ногах.
Туза смертельного в ту пору
Успели дать и Геленору,
Погиб второй головорез.
Рутулов это взвеселило
И так сердца их ободрило,
Что и трусливый в драку лез.

Нажали дружно, напустились,
Рутулы кинулись на вал.
Троянцы, словно черти, злились,
Рутулов били наповал.
Вокруг вздымались пыли клубы,
Трещали кости, ребра, зубы.
Из губ, носов хлестала кровь.
Кто бил, кто резал, кто рубился,
Кто вверх тормашками валился,
Кто полз и поднимался вновь.

Ожесточившись без предела,
Все до надсады бились тут.
Упорство всеми овладело,
И каждый стал не в меру лют.
Лeгap, пестом хватив с разгона.
Дух выпустил из Эмфиона
И зубы стиснул сам навек.
Лутеций бил Илионея,
Циней — Арефа, тот — Цинея.
Кто резал, кто колол, кто сек.

Слыл Ремул хвастуном в народе,
Троюродный был Турну сват
И, глуповатый по природе,
Всегда всё делал невпопад.
Он тешить стал свою натуру,
Троян корить, бесчестить сдуру,
Себя и Турна величать:
«Ага, проклятые поганцы,
Огарки Трои, оборванцы!
Пришел черед вам погибать!

Мы вас туч им колобродить,
Морочить девок, вдов морить,
В чужих наделах верховодить,
Свои порядки заводить.
Давайте вашего повесу!
Я вмиг его отправлю к бесу
Как мух, расплющим вражью рать.
Мы дух ваш вытесним, троянцы!
Мы вас отучим, голодранцы,
Латинские потапцы жрать!»

Иул Энеевич нагнулся,
Злость полыхнула из очей.
Как шкурка на огне, надулся
От бестолковых он речей.
Схватил булыжник, изловчился.
Глазок зажмурил, приложился
И камнем в лоб рутула — бух!
Хвастун умолк и повалился.
Иул сердечно взвеселился.
Взыграл в троянах бодрый дух.

В виски и в зубы тулумбасы
Летели с каждой стороны.
Полезла требуха, колбасы,
Все пенились, как кабаны,
И, разъярившись через меру,
По-сербски величали веру.
Всяк чем попало, тем крошил.
Поднялся писк, стенанья, охи,
Враг на врага скакал, как блохи,
Кусался, грыз, щипал, душил.

Служили у троян два брата.
Был каждый с виду — Голиаф, —
Широкоплечий и косматый,
Овец глотал, что твой удав!
Крещен был старший Битиасом
И с Кочубеевым Тарасом
Сровнялся ростом бы, ей-ей!
Другой силач Пандаром звался
И, вялый, как верблюд, слонялся.
Хотя и был версты длинней.

Подняв тяжелые дубины.
Вдвоем у городских ворот
Стояли братья – исполины
И защищали в крепость вход.
Они присели, притаились,
Троянцы ж отступать пустились,
Заманивая рутулян.
Стремглав рутульская пехота
Летит в раскрытые ворота —
Атаковать троянский стан.

Но в город сунься лишь —куда там!
Тотчас в яичницу собьют.
Тут Битиас с Пандаром-братом
Рутулов кровь нещадно льют.
Рутулы с криком в город рвутся,
Как под серпом колосья — гнутся.
Жужжа, как над копной цепы,
Две исполинские дубины
Утюжат головы и спины
И всех молотят, как снопы.

При виде этакой прорухи
Со злости Турн осатанел
И, вздрогнув, как бы от сивухи,
К своим на помощь полетел.
Протиснувшись к троянам в крепость,
Турн показал свою свирепость,
И кровь рекою полилась.
Убил Афидна и Мерона
И поспешил туда с разгона,
Где управлялся Битиас.

С наскока треснул булавою
По шее, великан упал,
Об землю грянул головою
И крепость всю поколебал.
Ревет, и душу испускает,
И воздух громом наполняет;
На всех напал великий страх.
От смерти не сумев укрыться,
Погиб верзила, как мокрица.
И исполин есть червь и прах!

Пандар, увидя гибель брата,
Смешался, дрогнул, оробел
И от злодея стратилата
Стал удирать, покуда цел.
Бежал он, подоткнувши полы,
Переступал он частоколы,
Спеша от Турна улизнуть.
Засовами задвинул входы,
К воротам подвалил колоды,
От битвы вздумал отдохнуть.

Но, в крепости заметив Турна,
Пандар был сильно удивлен.
В нем злоба закипела бурно,
И сразу расхрабрился он.
«Попался, висельник поганый,
К нам навязался, гость незваный! —
Пандар стал к Турну подступать. —
Постой, тебя я крепко вздую,
Из тела выбью душу злую.
Теперь тебе несдобровать!»

А Турн с издевкой отвечает:
«Келебердянская верста!
Уж как я бью — твой братец знает.
Тебе ль не накручу хвоста?»
Гигант все жилы напрягает
И камнем в Турна запускает.
Послал бы в ад его Пандар.
Откуда ни возьмись — Юнона.
И, как незримая заслона,
Богиня приняла удар.

Pyтул, защитой ободренный,
Врага вогнать задумал в гроб.
На помощь он призвал Юнону
И саданул Пандара в лоб.
Он исполина с ног сбивает,
До мозга череп расшибает.
Погиб и этот великан!
На что трояне были хваты,
Но от второй такой утраты
Сердца смутились у троян.

Пан Турн удачей ободрился,
Троянцам смерть он приносил,
Как боров бешеный ярился
И без пощады всех косил.
Рассек он саблей Филариса,
Яичницу сбил из Галиса,
Он голову Крифею снес
И надавал в бою жестоком
Таких щелчков кулачным докам,
Что высунуть боялись нос!

И стали в крепости троянцы
Свои пожитки собирать.
Как струсившие новобранцы,
Они решили тягу дать.
Предвидя сей исход печальный,
Троян обозный генеральный,
Сереет вельможный им кричит:
«Куда? Ни с места! Что такое?
Бежать троянам с поля боя?
Стыдом наш славный род покрыт!

Не сладите с одним буяном,
А вас до черта собралось!
Прокрался в огород к Троянам
Рутульский шелудивый пес.
Иль мы кочевники-бродяги?
Иль не хватает нам отваги?
Не помним дедовских побед?
А князь наш бедный что помыслит?
Ведь нас он воинами числит!
Что скажет о троянах свет?

Все сокрушайте супостата!
Давайте скопом напирать!
Тесните недруга, ребята,
Раз в жизни только помирать!»
Ого! Троянцы ободрились,
На Турна разом навалились.
Пропал он, как тут ни лукавь!
Пан Турн вертелся, извивался,
До Тибра кое-как добрался,
Прыг в реку и пустился вплавь.