Иван Котляревский - Энеида

He унывайте, молодицы,
Я вам отличный дам совет!
И белолицые девицы
Теперь избавятся от бед.
Доколе нам сидеть над морем?
За горе мы отплатим горем!
Сожжем постылые челны.
Тогда мужья — как на приколе:
Куда деваться? Поневоле
Они прижаться к нам должны!»

«Спаси тебя господь, бабуся!» —
Карга услышала в ответ.
Троянки принялись, не труся,
Разумный выполнять совет.
Гурьбою подступили к флоту,
Взялись проворно за работу,
Давай охапками таскать
Сухие сучья для растопки,
Щепу, пеньковые охлопки,
Огонь кресалом высекать.

Затлелось, полыхнуло яро,
И стал небесный свод багров.
От небывалого пожара
Клубился дым до облаков.
Челны, сосновые паромы
Пылали как пучки соломы.
Горели деготь и смола.
Пока троянцы осмотрелись,
Как славно их троянки грелись.
Часть флота сожжена была.

При виде зарева с испугу
Сынок Анхизов побелел.
Чтоб на ноги поднять округу,
В набат ударить повелел.
Вовсю трещотки затрещали,
Колокола беду вещали.
Эней стремглав бежал к челнам:
«Кто в бога верует — спасайте!
Гасите, лейте, заливайте!
Откуда ж это лихо к нам?»

Трясло Энея-горемыку,
Со страху был он сам не свой;
Бедняга сбился с панталыку,
Скакал, вертелся, как шальной,
С досады по земле катался,
Задравши голову, метался,
Костил Зевеса сгоряча,
Честил богов напропалую,
А заодно и мать родную,
Как пес ошпаренный крича:

«Небось, проклятый старичище
С небес на землю не сойдешь!
Ругнул бы я тебя почище,
Да ты и усом не моргнешь.
Придется пропадать мне, видно
И как тебе, Зевес, не стыдно?
Людских не замечаешь мук!
Иль на глазища сели бельма?
Чтоб ты ослеп навеки, шельма!
Ведь я тебе как будто внук!

А ты-то, с бородой седою,
Высокородный пан Нептун!
Засел, как демон, под водою,
Корявый лапоть, бормотун!
Залей хоть пламя, душегубец, —
Переломил бы ты трезубец!
Поборы собирать не хвор,
А если нам придется туго
И надобна твоя услуг а,
Так ты на выручку не скор.

А братец ваш, буян бесчинный,
Любовник аспидский, Плутон?
Засевши в пекле с Прозерпиной,
Неужто не нагрелся он?
Наверно, с дьяволами дружит,
О горестях людских не тужит.
Поганец позабыл о нас
И не заботится нимало,
Чтоб это пламя отпылало,
Пожар губительный погас.

И маменька моя родная
К чертям отправилась гулять!
Проспится где-нибудь хмельная
И вьется с хлопцами опять.
Теперь ей «не до соли», значит!
Небось как бешеная скачет,
Повыше полы подобрав.
Когда ни с кем не заночует,
Других сведет — и не горюет.
Такой у ней веселый нрав.

Но мне, живите как хотите, —
Пускай нечистый вас возьмет!
Но только пламя погасите,
Троянский не губите флот.
Уж вы трудов не пожалейте,
Кручину горькую развейте,
Залейте, милые, пожар!
Нам кутерьму устройте живо,
С небес явите чудо-диво!
За это поднесу вам дар»,

Сынок Анхизов отмолился
И рот успел закрыть как раз,
А дождь уже ручьями лился
И погасил пожар за час.
Хлестало с неба, как из бочки.
Всех промочило до сорочки.
Хотя в дожде была нужда,
Троянцы мигом дали ходу —
Попавши из огня да в воду,
Бежать пустились кто куда.

Энея мучило сомненье:
Остаться здесь иль дальше плыть?
Беда, коли найдет затменье
И сам не ведаешь — как быть?
Решил Эней: «На то — громада.
Гуртом подумать, братцы, надо!
Ума не хватит одного».
И стали толковать, кумекать,
Смекать, рассчитывать, мерекать.
Всё получалось — не того!

Один троянец из громады
Молчал, держась особняком.
Бросая исподлобья взгляды,
Царапал землю посошком.
Опасный человек, пройдоха,
Он ворожить умел неплохо,
Был ведьмам родич и свояк,
Знал заговор на кровь людскую,
Отшептывал трясучку злую,
Гатить плотину был мастак.

Бывал в Силезии с волами,
Не раз ходил за солью в Крым
И продавал тарань возами;
Все чумаки братались с ним.
Собой невзрачный, а смышленый,
Умнее, чем иной ученый!
Словечки сыпал что горох:
И растолкует, и расскажет,
И узелок любой развяжет,
Вдобавок был не трус и жох.

Невтесом все его дразнили
(По-нашему звался — Охрим).
Уж так мне люди говорили,
А сам я не встречался с ним.
Увидя, что Эней невесел,
Охрим поклон ему отвесил,
За белу ручку крепко взял,
Энея вывел прямо в сени
И там без долг их размышлений
Такую речь ему сказал:

«С чего насупился ты грозно
И, как индюк, раздул кадык?
С чего затосковал ты слезно,
Как по болоту, мол, кулик?
Коль станешь убиваться дольше —
В лесу ты заплутаешь больше.
Наплюй на лихо, не тоскуй!
Забудь невзгоду роковую,
Ступай себе на боковую,
А выспишься — тогда толкуй!»

Эней послушался Охрима.
Укрывшись, на полу он лег.
Измучился невыносимо!
Вздыхал, моргал, уснуть не мог,
Ворочался и так и эдак,
Взялся за трубку напоследок,
Но утомился и раскис.
Когда он крепким сном забылся,
Из пекла батюшка явился,
И молвил спящему Анхиз:

«Протри глаза, сынок любимый,
Не ужасайся, не страшись!
К тебе пришел отец родимый.
Встряхнись, опомнись, пробудись
Меня к тебе послали боги,
Чтоб ты забыл свои тревоги.
Ты будешь цел и невредим,
Счастливую познаешь долю.
Исполни только божью волю,
Переселись немедля в Рим.

Живей челны готовь к отплытью,
«Прощай» Сицилии скажи!
А кто склоняется к подпитью,
Того построже придержи.
Плыви бездумно, беззаботно —
И всюду проживешь вольготно.
Хоть завтра отправляйся в путь!
Еще словцо скажу я кстати:
По-моему, не грех дитяти
И к батьке в пекло завернуть!

По олимпийскому закону
Никак его не миновать.
Коль не поклонишься Плутону —
Тебе и в Риме не бывать.
Сказав напутственное слово,
Путь в Рим укажет он толково.
Ты в пекле разыщи меня.
Не бойся, головы не вешай!
Туда найдешь дорогу пеший,
Не нужно даже и коня.

Прощай же, сизый голубочек!
Уж на дворе забрезжил свет.
Прощай, дитя, прощай, сыночек!»
И в землю провалился дед.
Эней дрожа вскочил спросонок,
Со страху трясся, как ребенок.
Со лба стекал холодный пот.
Созвал Эней своих, и сразу
Троянцы но его приказу
К отплытью стали ладить флот.

А сам бегом пустился к месту,
Где сицилийский жил король,
И поспешил сказать Ацесту:
«Спасибо, мол, за хлеб, за соль!»
Закончив хлопоты и сборы,
Назавтра дождались Авроры,
Расселись вмиг по челнокам.
Эней глядел вперед несмело:
Уж больно море надоело,
Как дождь осенний — чумакам.

Венера всхлипнула, вздохнула,
Узрев троянцев на челнах,
К Нептуну на поклон махнула,
Чтоб их не потопил в волнах.
Поехала в своем рыдване,
Не хуже сотниковой пани.
Зверье — не лошади у ней!
Три гайдука скакали сзади,
Возница в щегольском наряде,
Застыв на козлах, гнал коней.