Елена Гуро - Небесные верблюжата. Избранное

В 1914 году вышла — посмертно — самая известная и, пожалуй, наиболее совершенная и цельная книга Елены Гуро «Небесные верблюжата». О замысле ее Гуро записывала в дневнике: «Музыкальный симфонизм. Образ прозрачной травки символизирует прозрачную возвышенность души» [15] Дневники последних лет. — Цит. по: Елена Гуро. Небесные верблюжата // Ростов-на-Дону, 1993. С. 32. О «симфонизме» и «музыкальности» Гуро см. работу Л. Гревер «О музыкальных ориентирах Елены Гуро» // Studia Slavica Finlandensia № XVI/1-2. Школа органического искусства в русском модернизме (Сборник статей). Helsinki 1999 С. 84 . Музыкальные ассоциации здесь не случайны. На творчество Гуро сильное воздействие оказала не только живопись, но и музыка. Она увлекалась Скрябиным, Рахманиновым, Лядовым, Дебюсси, любила слушать современных композиторов. «Небесные верблюжата» написаны по симфоническому принципу: художественный замысел раскрывается при помощи последовательного развития различных тем и тематических элементов (лирических фрагментов — миниатюр, представленных то как стихотворение в прозе, дневниковая запись, то в виде притчи, дружеского обращения, этюда, монолога-молитвы).

Среди иллюстраций к «Небесным верблюжатам» обращает на себя внимание следующее изображение: высокая, чуть ссутуленная тонкая фигура с белокурыми волосами и беззащитной детской шеей. Это — один из примеров «живописной реконструкции» мифологического юноши-рыцаря, который в «Осеннем сне» носил имена Вилли, Гильом, а здесь называется Алонзо Добрым, Буланкой… В образе «сына» воплотились черты художника, ученика Матюшина, Бориса Эндера. В 1911 году он познакомился с Еленой Гуро, и эта встреча во многом определила всю его дальнейшую жизнь: он укрепился в решении окончательно связать свою жизнь с искусством и в дальнейшем отдал также дань экспериментам в области заумного стихосложения.

Если в «Небесных верблюжатах» образ мечтателя, гонимого и несчастного, — земной и зримый, то в последней, неоконченной книге-трилогии, «Бедном рыцаре» [16] К работе над «Бедным рыцарем» (БР) Гуро приступила еще летом 1910 года и продолжала трудиться над книгой до самой смерти. В 1917 году М. Горький обратился к Матюшину с предложением передать ему для опубликования рукопись БР, оставшуюся незавершенной. Матюшин ответил отказом, дав понять, что время для этого еще не пришло. Попытки издать БР предпринимались неоднократно. Впервые отрывки из книги были напечатаны — в переводе на итальянский — в журнале Е5, № 8 (1978). Через десять лет БР включили в корпус «Избранных стихов и прозы» Гуро (Stockholm, 1988). Еще через пять лет БР вошел в ростовский однотомник (1993; см. комментарии). Наконец, в 1999 году книга вышла в Петербурге под названием «Жил на свете рыцарь бедный». Однако все это — лишь варианты «Бедного Рыцаря». Создание выверенного, текстологически безупречного варианта (необходимо сравнить несколько рукописных и машинописных версий БР, хранящихся в различных архивах) — дело будущего. , тот же образ приобретает космический характер, принимает, можно сказать, вселенские масштабы. Юноша теперь уже является в виде светлого духа «непримиримой жалости» и «любви дерзновенной», духа падшего, «низвергнувшегося». Он оставил высоту ради людей, из-за них терпит жесточайшую боль и подвергается унижениям. В заботах о мире он не забывает и о своей «матери», то есть той женщине, которая считает его своим сыном. Каждый день он прилетает к ней, наставляет, готовит к восприятию того высшего, что ему открыто, а ей — земной, «воплощенной» — знать рано и понять трудно.

После смерти поэта, в сентябре 1913 года, вышел сборник «Трое», составленный из произведений Гуро, Хлебникова и Крученых. Он был задуман еще при жизни Елены Гуро и посвящался ее памяти. Название книги — не просто «голый» прием, оно отражало не отделенность Художников от мира, а указывало, скорее, на их отдельность, самодостаточность, неповторимость каждого из них при глубокой внутренней близости, душевном «сродстве»… Собственно, к этому и сводится матюшинское предисловие к сборнику, его попытка объяснения : «…Новая веселая весна за порогом: новое громадное качественное завоевание мира <���…>. Новая философия, психология, музыка, живопись, порознь почти неприемлемые для нормально-усталой современной души, — так радостно, так несбыточно поясняют и дополняют друг друга: так сладки встречи только для тех, кто все сжег за собою.

Но все эти победы — только средства. А цель — тот новый удивительный мир впереди, в котором даже вещи воскреснут . И если одни завоевывают его, — или хотя бы дороги к нему, — другие уже видят его, как в откровении, почти живут в нем. Такая была Ел<���ена> Гуро. Таким, почти осязаемым, — уже своим, уже выстраданным, — кажется мир в ее неоконченной книге „Бедный Рыцарь“. Душа ее была слишком нежна, чтобы ломать, слишком велика и благостна, чтобы враждовать даже с прошлым, и так прозрачна, что с легкостью проходила через самые уплотненные явления мира, самые грубые наросты установленного со своей тихой свечечкой большого грядущего света. Ее саму, может быть, мало стесняли старые формы, но в молодом напоре „новых“ она сразу узнала свое и не ошиблась. И если для многих связь ее с ними была каким-то печальным недоразумением, то потому только, что они не поняли ни ее, ни их » [17] Гуро Е., Хлебников В., Крученых А. Трое. СПб., 1913, с. 3–5. .

Они, потомки тех самых «дыромоляйцев», по выражению Алексея Крученых, которые «убили душу» [18] Крученых А., Клюн И., Малевич К. Душегубство творки Е. Гуро. // Тайные пороки академиков. М., 1916. Елены Гуро, до сих пор остаются и слепы, и глухи. И это несмотря на то, что в разных странах мира проводятся международные конференции, посвященные творчеству Гуро, защищаются диссертации, издаются монографии ведущих гуроведов …В отечественной и зарубежной критике прослеживается довольно отчетливая тенденция, направленная на то, чтобы представить ее поэтом, стоящим вне футуризма, не имеющим с ним практически ничего общего.

Попытки убрать реальный контекст ее литературного бытования естественным образом приводят к вопросу о том, куда же, в таком случае, следует отнести Елену Гуро, к какому направлению или течению? Мнения специалистов на этот счет, мягко говоря, расходятся. Так, Бьорнагер Иенсен считает, что произведения Гуро — связующее звено между символизмом и футуризмом [19] Bjornager Jesen Kjeld. Russian Futurizm, urbanizm and Elena Guro. Erhus, Denmark: Arcona, 1977 . Другие зарубежные исследователи с завидным упорством доказывают, что Елена Генриховна — типичная модернистка. Николай Гумилев в рецензии на «Садок судей II» обозначал ее близость к неоимпрессионистам [20] Гумилев Н. Садок судей II. // Гиперборей. СПб., 1913. № 29. . Поэт и критик А. Ростиславов в своем некрологе объявлял творчество Гуро «импрессионистическим реализмом», тогда как В. Брюсов авторитетно заявлял о близости ее стихов к «реальному импрессионизму» [21] Брюсов В. Год русской поэзии (апр. 1913-апр. 1914) // Русская мысль. 1914. .