Нина Хабиас - Собрание стихотворений

Китайцу руки тонки
А моем теле шило шелк
Я пергаментный локон
Моет сонный рот
Верть блудливую узеньку пальцев
Красит сыгнуто систон спины
А пену о ржавом одеяле
Бесит китайский язык
Нетерпимое стало наружу
А моей постели 26 дыр
Буду волокать зверье наружу
Вытираю кастрюльку сотней могил.

Он только картона вытащенный билетик
Он содвин совиный нумерок
А к нему идешь часные трети
Тумбами шибленных стег
Ночью оравь помпону скатерть
Двойные нитку вязанных артерь
А руке вшиты 100 олеографий
Наизнанку выебанных матерей.

Сопо китайский домику
Людей опенково банк
Лягаш гуляще застегнутый
Христос Грузинов Иван
Хорда плечо близоруко
Взмет лица меня прочь
Сердцу укушена мукой
Карей повидла ночи
Стыдно стону стенкам
Обмоткам мокро души
Стально давит коленом
Сладчайше Грузинов Иван
Гиря тело вагону
Трава деревень мель-мельк
Станциям три поклона
Колокола дли-ми-ни-длень
Запястья сердец загибом
На рыси рельсовых кос
Память стынет заливы
Салфеток сиов Хабиас

О когда когда на мастику
Желтых пятен лиц
Узкой китаец рукою
Третий глаз мне вбил
Запад задница кошек
Задирает заводский хвост
Кнопками карей плошкой
Рот разорву о восток
Миндальные шкурки кожа
Четки риса зубов
Будде молиться поможет
Сахар жжёный Юн-хо

Телом скатанная как валенок
Головы мосол между ног
Вышиб любовь на заваленку
Сапожищем протоптанный кот
Довольно колеса белок
Аркане шею тянуть
Над отопленном спермой телу
Креститель поставил свечу
У меня все места поцелованы
Выщипан шар живота
Как на скачках язык оторван
Прыгать барьеры зубам
О кланяйтесь мне совнаркомы
священник и шимпанзе
Я славнейшая всех поэтессин
Шафрана Хебеб Хабиас.

Солнце мое вымя ливызало
Лощит купол живот
Вытянул смако резиной
Слушаю шохот шагов.
Допошел. Узил глазом
Китайский стянутый рот
Целовал по одному разу
Вымыленный липкий лобок
Стянутый нутро туго
Вылущенных щуки щупь
А ворота бедро круглых
Шерчато шара шур.

Головы своей соломинку
Гутаперчу гусиных мудей
Твоей ли молиться иконе мне
Когда ночь наушником тело?

И ты Господи стал военкомом
Прислал мне пшеничный мундштук
Ты один мной неодеванный
Генеральный штаб сюртучок
Ты едва политруком не хлюсил
Улюлатя тючку слюны
Господи прийми бесплатно
Вытяжку семенных желез.

Снова синий Господи
На живот свой пречистый ложусь
Своей ли истоптанной поступью
Парной твой сон разбужу
Жизнь как вожжами кучер
В смятку соски грудей
Вот со святым великомученником
Клещами взнуздали постель
Ящерицей щурится лесенка
Валится ночь набекрень
Прежнюю пенку плесени
Не замолить стене
Не буду кобылой скоро
Христову ступню губам
За черной прошва порога
Костыльной костью одна
Шелковинкам души ненужно
Дергать наметка дней
Тело зеленый лужи
Червячьи психи постель.

Апрель режет лужами.
Прыгает струй блюдо города
Люди плечами узкие
Мотают сучий толчек
Переулка затылок скрещенный,
Распухший котел воды.
А шевиота собаки обвенчаны
У рваной заборной досок.
Ах, весна весною истаскана,
Непременнным мальчишки прыщ.
Вот ничего не осталось,
Чтобы вашею петлей жить.

Черный рубин изрубленой муки
Косяку головы прошил.
Подъезд твой тянет монашком
Клавишу ступеней вверх,
Не могут собачьи вериги
Рот раскрыть дверей.
Молится лестница стоя,
На колени спустился лифт.
Может ресницу откроет
Номер твоей квартиры.

Ласкаю кольцами город,
Душу жимают кулак,
А встречных желт подбородок,
Панатлонах болтает па.
Глазами лезу лестницу,
Сретенье лыбьих домов,
И памят стынет навесом
Набухшие вен пятачкам.
Истертых лохма хмокают,
Писк, шлюхать прежними,
Я теперь опорожняя,
Мотаю локонов клок.

Вашей маленькой головка светлей,
Откололся уголь-угол смычка,
Тельцу заранено плашмягко прессом,
Бессвязную ниточку — елку Рождества.
Целые картонажики зыбких словечек,
Тоненький пружинка-блики голосов.
Ты теперь ляжешь только на спинку,
Узенькой холстинкой маминых сну.
Сердца твоего сизое крылышко
Трепетной рукой до старости пронесу,
Разве мне ныне расстаться с тобою,
Когда тоненькая тень за голубым окном
Тощий год о тебе вышивала крестики,
Кожу и камень растопила для встреч.

Глаза искрою мечется,
Воском растоплена кровь,
На зелени тощем месяце
Вычерчен профиль твой втрое.
Знаю другие надломят
Белые гроздья рук,
Душа моя узкой соломинкой
Хлыст.

Мы не состаримся вместе,
О суетный, неверный друг,
Хоботками отмечает месяц
Медные на вкус года.
Любви скудеющую чашу
Не донесу до трепетной черты
И имя горькое сожженной Хабиас
На сухоньком кресте прочтут.

Каждый утро воробушек глазиком крышу
Через стекло пластику, перышки, солнце грей;
Только одно правую ногу камере истолочь.
Солнце, ныне исповедуй, содеянных грех о голень
Только стихи и Твое милосердие
Со мною отходит.
Душа жбаном через край жмыхает,
Утлой прогулка камнях,
А близорукий глаза лишь стоаршинные крыши
И железом усик трава.

По кровавому горлу ночей
Мое тело пергаментом безпамятью дышит,
Но на детском плече у меня
Твое имя полеткою воистин вышито.
А по щепке скрещенной гнутых ребру
Мышцами танцуют оборвань железные прыщики,
Искричу ль до востока, до дроби милых колен.