Борис Поплавский - Сочинения

Переливались раковины крыши,
Сгибался поезд, как морской червяк.
А выше, то есть дальше, ближе, ниже,
Как рыба рыскал дирижабль чудак.

Светились чуть медузы облаков,
Оспариваемые торопливой смертью,
Я важно шел походкой моряков
К другому борту корабля над твердью.

И было все на малой глубине,
Куда еще доходит яркий свет.
Вот тонем мы, вот мы стоим на дне.
Нам медный граммофон поет привет.

На глубине летающего моря
Утопленники встретились друзья.
И медленно струясь по плоскогорью
Уж новых мертвецов несет заря.

Вода вздыхает и клубится тихо,
Как жизнь, что Бога кроткая мечта.
И ветра шар несется полем лихо,
Чтоб в лузу пасть, как письма на почтамт.

Чу! подражая соловью поет
Безумная звезда над садом сонным.
Из дирижабля ангелы на лед
Сойдя молчат с улыбкой благосклонной.

В тропическую ночь, над кораблем,
Она огнем зеленым загорелась.
И побледнел стоящий за рулем,
А пассажирка в небо засмотрелась.

Блуждая в звуках над горой зажглась,
Где спал стеклянный мальчик в платье снежном,
Заплакал он не раскрывая глаз,
И на заре растаял дымом нежным.

Казалось ей; она цветет в аду.
Она кружится на ночном балу.
Бумажною звездою на полу,
Она лежит среди разбитых душ.

И вдруг проснулась; холод плыл в кустах,
Она сияла на руке Христа.

Никто не знает
Который час
И не желает
Во сне молчать.

Вагон левеет.
Поет свисток.
И розовеет
Пустой восток.

0! Приснодева
Простите мне
Я встретил Еву
В чужой стране.

Слепил прохожих
Зеленый газ.
Была похожа
Она на Вас.

Галдел без толку
Кафе — шантан,
И без умолку
Шипел фонтан.

Был полон Лондон
Толпой шутов
И ехать в Конго
Рембо готов.

Средь сальных фраков
И кутерьмы
У блюда раков
Сидели мы.

Блестит колено
Его штанов
А у Верлена
Был красный нос.

И вдруг по сцене
По головам,
Подняв колени,
Въезжает к нам

Богиня Анна,
Добро во зле
Души желанный
Бог на осле.

О день забытый…

С посудой битой
Людей родня,
Осел копытом
Лягнул меня.

Но знак удара
Мне не стереть
И от удава
Не улететь.

О дева, юный
Погиб твой лик.
Твой полнолунный
Взошел двойник.

Небес богиня,
Ты разве быль
Я даже имя
Твое забыл.

Иду у крупа
В ночи белесой
С улыбкой трупа
И папиросой.

Синевели дни, сиреневели,
Темные, прекрасные, пустые.
На трамваях люди соловели.
Наклоняли головы святые,

Головой счастливою качали.
Спал асфальт, где полдень наследил.
И казалось, в воздухе, в печали,
Поминутно поезд отходил.

Загалдит народное гулянье,
Фонари грошовые на нитках,
И на бедной, выбитой поляне
Умирать начнут кларнет и скрипка.

И еще раз, перед самым гробом,
Издадут, родят волшебный звук.
И заплачут музыканты в оба
Черным пивом из вспотевших рук.

И тогда проедет безучастно.
Разопрев и празднику не рада,
Кавалерия, в мундирах красных.
Артиллерия назад с парада.

И к пыли, к одеколону, к поту,
К шуму вольтовой дуги над головой
Присоединится запах рвоты,
Фейерверка дым пороховой.

И услышит вдруг юнец надменный
С необъятным клешем на штанах
Счастья краткий выстрел, лет мгновенный,
Лета красный месяц на волнах.

Вдруг возникнет на устах тромбона
Визг шаров, крутящихся во мгле.
Дико вскрикнет черная Мадонна
Руки разметав в смертельном сне.

И сквозь жар, ночной, священный, адный.
Сквозь лиловый дым. где пел кларнет,
Запорхает белый, беспощадный
Снег, идущий миллионы лет.

Хохотали люди у колонны,
Где луна стояла в позе странной.
Вечер остро пах одеколоном,
Танцовщицами и рестораном.

Осень вкралась в середину лета.
Над мостом листы оранжевели
И возили на возках скелеты
Оранжады и оранжереи.

И в прекрасной нисходящей гамме
Жар храпел на мостовой, на брюхе,
Наблюдал за женскими ногами,
Мазал пылью франтовские брюки.

Злились люди, и не загорая
Отдавались медленно удушью.
К вечеру пришла жара вторая.
Третью к ночи ожидали души.

Но желанный сумрак лиловатый
Отомкнул умы, разнял уста;
Засвистал юнец щеголеватый
Деве без рогов и без хвоста.

И в лиловой ауре ауре,
Навсегда прелестна и ужасна
Вышла в небо Лаура Лаура
И за ней певец в кальсонах красных.

Глухо били черные литавры,
Хор эриний в бездне отвечал,
А июль как Фауст на кентавре,
Мертвый жар во мраке расточал.

Но внезапное смятенье духов,
Ветер сад склоняет на колена.
Тихий смех рождается под ухом,
Над вокзалом возникает глухо:

Королева ужасов Елена.

А за нею Аполлоны Трои,
С золотыми птицами в руках,
Вознеслись багровым ореолом,
Темным следом крови в облаках.

А луна поет о снежном рае.
Колыхался туч чернильных вал
И последней фразою, играя,
Гром упал на черный арсенал.

И в внезапном пламени летящем,
Как на раковине розовой, она
Показалась нам спокойно спящей
Пеною на золотых волнах.

Летний день был полон шумом счастья,
Молния сверкала синей птицей.
Выезжали из пожарной части
Фантастические колесницы.

А сквозь город под эскортом детским,
Под бравурный рев помятых труб,
Проходила в позах молодецких
Лучшая из мюзик-холльных трупп.

На широких спинах коней пегих
Балерины белые дремали.
И пустые гири на телеге
Силачи с улыбкой подымали,

Солнце грело вытертые плюши,
А в тени пивных смотрели рожи,
Их большие розовые души
Улыбались музыке прохожей.

Был в толпе красивый шелест яркий.
Блеск весенних праздничных костюмов,
Пьяные кричали с белой арки.
Улыбался сад, цвести раздумав.