Михаил Херасков - Собрание сочинений

Тогда единому изъ праведныхъ мужей,
Живущихъ въ лѣпотѣ божественныхъ лучей,
225 Господнему лицу во славѣ предстоящихъ,
И въ ликѣ Ангеловъ, хвалу Его гласящихъ,
Всевышнiй рекъ: гряди къ потомку твоему,
Дай видѣть свѣтъ во тмѣ, подай совѣтъ ему;
Въ лицѣ отечества явися Iоанну,
230 Да узритъ онъ въ тебѣ Россiю всю попранну!…

Скоряй, чѣмъ солнца лучь, текущаго въ эѳиръ,
Летящiй средь мiровъ, какъ вѣющiй зефиръ,
Небесный мужъ въ страну полночную низходитъ,
Блистательну черту по воздуху проводитъ;
235 Закрытый облакомъ, вступаетъ въ Царскiй домъ,
Гдѣ смутнымъ Iоаннъ лежалъ объятый сномъ;
Съ пришествiемъ его чертоги озарились;
Весь градъ затрепеталъ, пороки въ мракъ сокрылись.
Является Царю сiя святая тѣнь
240 Во образѣ такомъ, въ какомъ была въ той день,
Въ который въ мiрѣ семъ оставивъ зракъ тѣлесный,
Взлетѣла возстенавъ во свѣтлый домъ небесный;
Потупленна глава лежаща на плечахъ,
Печальное лице, померклый свѣтъ въ очахъ,
245 Мечемъ пронзенна грудь, съ одежды кровь текуща,
Трепещущая тѣнь съ молчанiемъ грядуща,
И спящаго Царя во ужасъ привела,
Приближилась къ нему и такъ ему рекла:

Ты спишь, безпечный Царь, покоемъ услажденный,
250 Весельемъ упоенъ, къ побѣдамъ въ свѣтъ рожденный;
Вѣнецъ, отечество, законы позабылъ,
Возненавидѣлъ трудъ, забавы возлюбилъ;
На лонѣ праздности лежитъ твоя корона,
Не видно вѣрныхъ слугъ; ликуетъ лесть у трона.
255 Ты зришься тигромъ быть, лежащимъ на цвѣтахъ;
А мы, живущiе въ превыспреннихъ мѣстахъ,
Мы въ общей гибели участiе прiемлемъ,
Рабовъ твоихъ слова въ селеньяхъ горнихъ внемлемъ.
Ты властенъ все творить, тебѣ вѣщаетъ лесть;
260 Ты рабъ отечества, вѣщаютъ долгъ и честь;
Но гласа истинны ты въ гордости не внемлешь,
Ты гонишь искренность, безбожну ложь объемлешь.
Мы Князи сей страны и прадѣды твои,
Мы плачемъ, взоръ склонивъ въ обители сiи,
265 Для вѣчныхъ радостей на небо восхищенны,
Тобой и въ райскихъ мы селеньяхъ возмущенны;
О Россахъ стонемъ мы, мы стонемъ о тебѣ;
Опомнись! нашу скорбь представь, представь себѣ;
О царствѣ, о себѣ, о славѣ ты помысли,
270 И избiенныхъ насъ злодѣями изчисли.

Отверзлось небо вдругъ вздремавшаго очамъ,
И видитъ Iоаннъ печальныхъ предковъ тамъ,
Которы кровiю своею увѣнчались,
Но въ прежнемъ образѣ очамъ его являлись;
275 Батыевъ мечь во грудь Олегову вонзенъ;
Георгiй братъ его лежитъ окровавленъ;
Нещастный Ѳеогностъ оковы тяжки носитъ,
Отмщенiя ордамъ за смерть и раны проситъ;
Склонивъ главы свои, стонаютъ Князи тѣ,
280 Которы мучимы въ ихъ были животѣ.
Тамъ видится законъ попранный, униженный,
Лiющiй токи слезъ и мракомъ окруженный;
Погасшимъ кажется Князей Россiйскихъ родъ;
Вельможи плачущи, въ унынiи народъ;
285 Тамъ лица блѣдные въ крови изображенны,
Которы въ жизни ихъ Ордами пораженны;
Онъ видитъ сродниковъ и предковъ зритъ своихъ,
Ихъ муки, ихъ тоску, глубоки раны ихъ.

И тѣнь рекла ему: Отшедъ въ мученьѣ многомъ,
290 Роптая на тебя, сiи стоятъ предъ Богомъ;
Послѣднiй убiенъ злодѣйскою рукой
Твой предокъ Александръ, я бывшiй Князь Тверской,
Пришелъ съ верьховъ небесъ отъ сна тебя возставить,
Твой разумъ просвѣтить, отечество избавить;
295 Зри язвы ты мои, въ очахъ тоску и мракъ,
Се точный при тебѣ страны Россiйской зракъ!
Зри члены ты мои, кровавы, сокрушенны,
И селы вобрази и грады разрушенны;
Днесь тотъ же самый мечь, которымъ я раженъ,
300 И тою же рукой Россiи въ грудь вонзенъ;
Лiется кровь ея!… Омытый кровью сею,
Забылъ, что Бога ты имѣешь судiею;
Вопль каждаго раба, страданiе и стонъ,
Взлетѣвъ на небеса, текутъ предъ Божiй тронъ;
305 Ты подданнымъ за зло отвѣтствовать не чаешь,
Но Господу за ихъ печали отвѣчаешь.
Вздремавшую въ тебѣ премудрость воскреси,
Отечество, народъ, себя отъ зла спаси;
Будь пастырь, будь герой, тебя твой Богъ возлюбитъ;
310 Потомство позднее хвалы тебѣ возтрубитъ.
Не мѣшкай! возгреми! рази! такъ Богъ велѣлъ….

Вѣщалъ, и далѣе вѣщати не хотѣлъ.
Чертогъ небесными лучами озарился,
Во славѣ Александръ въ домъ Божiй водворился.
315 Смущенный Iоаннъ не зритъ его во мглѣ;
Страхъ въ сердцѣ ощутилъ, печали на челѣ;
Мечта сокрылася, видѣнье отлетѣло,
Но въ Царску мысль свой ликъ глубоко впечатлѣло,
И сна прiятнаго Царю не отдаетъ;
320 Съ печальнаго одра онъ смутенъ возстаетъ,
Кидаетъ грозные ко предстоящимъ очи.
Какъ странникъ во степи среди глубокой ночи,
Послыша вкругъ себя шипенiе змiевъ,
Къ убежищу нигдѣ надежды не имѣвъ,
325 Не знаетъ гдѣ ступить и гдѣ искать спасенья,
При каждомъ шагѣ онъ боится угрызенья:
Таковъ былъ Iоаннъ, напомнивъ страшный сонъ:
Казалось мерзку лесть позналъ внезапно онъ:
Страшится онъ льстецовъ, имъ ввѣриться не смѣетъ.
330 Нещастенъ Царь, когда онъ друга не имѣетъ;
Но въ дѣйство тайное хотѣнье произвесть,
Велѣлъ въ чертогъ къ себѣ Адашева привесть.

Сей мужъ, разумный мужъ, въ его цвѣтущи лѣта,
Казался при дворѣ какъ нѣкая планета,
335 Вступающа въ свой путь отъ незнакомыхъ мѣстъ
И рѣдко зримая среди горящихъ звѣздъ.
Придворные его съ досадой угнѣтали,
Но внутренно его сердцами почитали.
Адашевъ щастiя обманы презиралъ,
340 Мiрскiя пышности ногами попиралъ;
Лукавству былъ врагомъ, ласкательствомъ гнушался,
Величествомъ души, не саномъ украшался,
Превыше былъ страстей и честностiю полнъ.
Какъ камень посреди кипящихъ бурныхъ волнъ,
345 Борея не боясь, стоитъ неколебимо,
И волны, о него бiяся, идутъ мимо:
Адашевъ тако твердъ среди развратовъ былъ,
Отъ мiра удаленъ, отечество любилъ;
Спокойно въ домъ вступилъ, гдѣ грозный жилъ Владѣтель.
350 Страшится ли чего прямая добродѣтель!
Храняща лесть еще подъ стражей царскiй дворъ,
Увидя правду въ немъ, потупила свой взоръ;
Отчаянна, блѣдна и завистью грызома,
Испытываетъ все, ждетъ солнца, тучь и грома.
355 Предсталъ почтенный мужъ, и честность купно съ нимъ;
Такъ въ мракѣ иногда бываетъ ангелъ зримъ!
Въ объятiяхъ своихъ Адашева имѣя,
Со подданнымъ Монархъ бесѣдуетъ краснѣя:
Тебѣ, въ слезахъ онъ рекъ, я сердце отворю;
360 Ты честенъ, можешь ли не быти другъ Царю?
Каковъ въ пустынѣ былъ, будь вѣренъ передъ трономъ.

Тогда, о страшномъ снѣ повѣдавъ съ горькимъ стономъ,
Мой Богъ меня смирилъ, онъ съ важнымъ видомъ рекъ;
Я въ нынѣшней ночи сталъ новый человѣкъ;
365 Стыжусь, что я благихъ совѣтовъ уклонился….
Восплакалъ Iоаннъ и правѣднымъ явился.
Какъ матерь вѣрный сынъ отечество любя,
Адашевъ чаялъ зрѣть на небесахъ себя;
На лесть взирающiй вкругъ трона соплетенну,
370 Оплакивалъ сей мужъ Россiю угнѣтенну;
Въ восторгѣ рекъ Царю: Благословенный сонъ!
Вѣрь, вѣрь мнѣ Государь, что Богомъ посланъ онъ;
Внемли отечества, внемли невинныхъ стону;
На сердцѣ ты носи, не на главѣ корону.
375 Что пользы подданнымъ, что есть у нихъ Цари,
Коль страждетъ весь народъ, попранны олтари,
Злодѣйство бодрствуетъ, а правда угнѣтенна;
Не Царь порфирою, порфира имъ почтенна!
Довольно презиралъ ты самъ себя и насъ;
380 Насталъ теперь твоей и нашей славы часъ!