Иоганн Гёте - Фауст

Им это удалось? Почти не верится.

За двадцать лет осели и обстроились.

У них начальник есть? Они разбойники?

Нисколько. Но один из них начальствует.
Хоть он не обошел меня поборами,
Я не браню его. Он из имущества
Взял малое, назвавши дань дарением.

Каков собою он?

Он мне понравился.
Живой, бесстрашный, вежливый, понятливый.
Такой понятливости нет меж греками.
Хотя их племя варварским считается,
Они до людоедства не опустятся,
Как греческие воины под Троею.
Я верю в благородство их начальника.
А замок их на круче! Поглядела бы!
Он не чета твердыням ваших прадедов,
Которые и впрямь циклопы строили,
Так глыбы друг на друга наворочены.
А этот замок весь по нитке выверен.
Взглянула бы! Весь к небу устремляется,
Прямой, лощеный весь, как сталь, как зеркало.
Взлезть на него? Уже само намеренье,
Со стен соскальзывая, обрывается.
Внутри — дворы, пристройки, службы разные,
Балконы, галереи, ходы крытые,
Гербы.

Что это?

У Аякса, помните,
Был на щите представлен змей свернувшийся,
И семеро у Фив таким же образом
Щиты снабдили знаками особыми. [211]
Там можно было видеть звезды с месяцем
Или мечи и факелы и лестницы,
Угрозу городов во время приступа,
В резьбе или в изображенье выпуклом.
Такие же значки в роду наследуют
От прадедов мои вояки храбрые.
Чего-чего у них в гербы не вставлено:
Орлы и львы, рога козлов и буйволов,
Цветы, хвосты павлиньи, крылья, полосы
Серебряные, золотые, черные
И синие. Щиты с гербами этими
Висят вдоль зал, просторных, как вселенная, —
Вот где для танцев место подходящее.

Там есть танцоры?

Есть! Золотокудрые!
Красавцы, так и пышущие юностью,
Как юностью дышал Парис единственно
В те дни, когда с царицей близко встретился..

Держись границ, не уклоняйся в сторону
И слово мне свое скажи последнее.

Нет, ты его скажи мне, и немедленно
Очутишься в том замке по желанию.

Скажи то слово, дай свое согласие
И нас спаси.

С такой жестокой низостью
О Менелае мысль моя не вяжется.
Меня он не погубит так безжалостно.

А как он Деифоба изуродовал, [212]
Убитого Париса брата младшего,
Который был с тобой, вдовой, в сожительстве?
Отрезал уши, нос перекалечивши.
Смотреть ужасно было на несчастного!

Из-за меня он с бедным так разделался.

Из-за него с тобой он так расправится.
Красы не делят. Кто владел ей полностью,
Всю истребит сполна, а не поделится.

Как раздирает уши резкость трубная,
Вселяется в мужчину ревность грубая,
Долбя о том, чем обладал он некогда
И что невозвратимо им утрачено.

Ты не слышишь труб раската? Видишь, это блеск мечей.

Здравствуй, царь и повелитель. Дам тебе сейчас отчет.

Как же мы?

Вам все известно. Ей придет сейчас конец,
А потом и вам за нею. Я помочь вам не могу.

Свой шаг ближайший я уже обдумала.
Хотя ты демон зла, — я это чувствую, —
И обратишь во зло мое доверие,
Но в замок твой решила я последовать.
Иная вещь самой царицы помыслы,
Я никому на свете не открою их.
Вперед, старуха. Будь нам провожатою.

О, с какою готовностью
Мы туда устремляемся!
Сзади — смерти угроза,
Насилу избегнутой,
Рядом — новой твердыни
Стена неприступная.
Замок, будь для царицы
Такой же оградою,
Как троянская крепость,
Только хитростью взятая.

Сестры, что это? Видите?
Небо было безоблачно,
Вдруг туман неожиданный
Скрыл Эврота течение
И извилины берега,
Камышами поросшие.
И уже горделивые
Скрылись из виду лебеди,
Безмятежно скользившие
По зеркальной поверхности.

Только крики их хриплые
С замирающей силою,
Крики их с перерывами
В отдалении слышатся.
Говорят, голос лебедя
Служит смерти предвестием.
Только в нашем бы случае
Не пришло подтверждение.
Мы и сами лебедушки
С грудью белой, высокою,
А царица тем более, —
Зевса-лебедя детище.

Серой мглы пеленою
Кругом все затянуто.
Нам друг дружку не видно.
Стоим мы иль движемся?
Что-то странное в воздухе.
Вам, скажите, не чудится,
Что Гермеса виднеется
Впереди очертание?
Блещет жезл золотой его.
Он ведет нас к безрадостным
Ада призрачным пустошам,
Полным мглой бестелесною.

Но светлей ничуть не стало. Стены, стены перед нами,
Нас ограда обступает. Это двор или могила?
Все равно ужасно это! Сестры, сестры, мы в ловушке,
Мы в плену, как никогда.

Вертушки, дуры, истинные женщины,
Игрушки мига, жертвы настроения!
Ни в счастье, ни в несчастье не умеете
Вы показать характер свой с достоинством.
Ни в чем у вас нет лада и согласия,
И только в крайней боли или радости
Все как одна визжите вы и воете.
Довольно, не трещите! Молча выждите,
Что порешит высокая владычица.

Где ты, пророчица? Зовись, как вздумаешь,
Хоть Пифониссой, но навстречу выгляни
Из внутренности замка. Впрочем, если ты
Отправилась уведомить хозяина,
Чтоб мне прием устроил подобающий,
Тогда спасибо, и безотлагательно
Представь меня герою достославному.
Покоя жажду я, конца блужданию.

Царица, не ищи старухи взорами.
В тумане, может быть, осталась, гадкая,
Из недр которого, путем неведомым,
Перенеслись сюда мы, ног не двигая,
А может быть, она ушла действительно
Внутрь переходов предварить владетеля,
Чтобы тебя по-царски, с честью приняли
В волшебном этом замке, как бы выросшем
Из многих крепостей соединившихся.
Но посмотри: вверху, по окнам портика
Взад и вперед снуют толпой служители.
Тебе прием заслуженный готовится.