Афанасий Фет - Полное собрание стихотворений

Ежели мертвой листвою
Всюду твой взор оскорбляется,
Знай, что из смерти живые
Выглянут розы, — не сетуй ты.

Если тернистой пустыней
Путь твой до Кабы потянется,
Ни на колючий кустарник,
Ни на занозы не сетуй ты.

Если Юсуф одинокий
Плачет, отторжен от родины,
Знай, что заблещут звездами
Жаркие слезы, — не сетуй ты.

Всё переходчиво в мире,
Жребий и твой переменится;
Только не бойся судьбины
Злобной угрозы, — не сетуй ты.

Гиацинт своих кудрей
За колечком вил колечко,
Но шепнул ему зефир
О твоих кудрях словечко.

Твой вечно, неизменно,
Пока дышать я буду;
Усну ль я под землей —
Взлечу к твоей одежде
Я пылью гробовой.

О помыслах Гафиза
Лишь он один да бог на свете знает.
Ему он только сердце
Греховное и пылкое вверяет.
И не одним прощеньем
Всемилосердый благ, — он благ молчаньем…
Ни ангелам, ни людям
Об этом он словечка не роняет.

Сошло дыханье свыше,
И я слова распознаю:
«Гафиз, зачем мечтаешь,
Что сам творишь ты песнь свою?
С предвечного начала
На лилиях и розах
Узор ее волшебный
Стоит начертанный в раю!»

Уж если всё от века решено, —
Так что ж мне делать?
Назначено мне полюбить вино, —
Так что ж мне делать?
Указан птице лес, пустыня льву,
Трактир Гафизу.
Так мудростью верховной суждено, —
Так что ж мне делать?

Не будь, о богослов, так строг!
Не дуйся, моралист, на всех!
Блаженства всюду ищем мы, —
А это уж никак не грех!

Нас, как израильских сынов,
Пустынный истомил побег,
И мы у неба просим яств,
А это уж никак не грех!

К чему нам райской тубы сень
И Гавриил на небесах?
Дверей трактира ищем мы,
А это уж никак не грех!

Да, нам старик-трактирщик — друг,
Мы сознаемся в том при всех, —
Притворства избегаем мы,
А это уж никак не грех!

Людскую кровь не станем лить
Мы для воинственных потех;
Льем виноградную мы кровь,
А это уж никак не грех!

Мы разверзаем клад души,
Чтобы для сладостных утех
Все перлы сердца раскидать,
А это уж никак не грех!

Мы славим милую в стихах,
И нас, быть может, ждет успех, —
Пленительным пленен поэт,
А это уж никак не грех!

Ты, как осел или верблюд,
Кряхтя, тащи тяжелый мех, —
Мы всё, что давит, с плеч долой,
А это уж никак не грех!

Гафиз убит. А что его убило, —
Свой черный глаз, дитя, бы ты спросила.

Жестокий негр! как он разит стрелами!
Куда ни бросит их — везде могила.

Ах, если есть душа у райской птицы,
Не по тебе ль ее трепещут крыла?

Нет, не пугай меня рассудком строгим,
Тут ничего его не сможет сила.

Любовь свободна. В мире нет преграды,
Которая бы путь ей заступила.

О состраданье! голос сердца нежный!
Хотя бы ты на помощь поспешило.

Знать, из особой вышло ты стихии, —
Гафиза песнь тебя не победила!

Сядь, Вафилл, в тени отрадной,
Здесь, под деревом красивым;
Посмотри: до тонкой ветки
Каждый нежный лист трепещет;
Мимо с сладостным журчаньем
Пробирается источник;
Кто такое ложе лени,
Увидавши, проминует?

Соседкин занавес в окне
Волнуется опять.
Знать, хочет заглянуть ко мне
И дома ль я — узнать.

И точно ль гнев ревнивый свой,
Что целый день таю,
Я оскорбленною душой
Навеки сохраню?

Но нет! ребенок милый мой
Не думает о том, —
Я вижу, ветер заревой
Играет полотном.

И силу в грудь, и свежесть в кровь
Дыханьем вольным лью.
Как сладко, мать-природа, вновь
Упасть на грудь твою!

Волна ладью в размер весла
Качает и несет,
И вышних гор сырая мгла
Навстречу нам плывет.

Взор мой, взор, зачем склоняться?
Или сны златые снятся?
Прочь ты сон, хоть золотой, —
Здесь любовь и жизнь со мной!

На волнах сверкают
Тысячи звезд сотрясенных,
В дымном небе тают
Призраки гор отдаленных.

Ветерок струится
Над равниною вод,
И в залив глядится
Дозревающий плод.

Сердце, сердце, что такое?
Что смутило жизнь твою?
Что-то странное, чужое;
Я тебя не узнаю!
Всё прошло, что ты любило,
Всё, о чем ты так грустило,
Труд и отдых — всё прошло, —
До чего уже дошло!

Иль тебя цветком росистым
Эта девственность чела,
Взором кротким, нежно-чистым
Своевольно увлекла?
Вдруг хочу от ней укрыться,
Встрепенуться, удалиться,
Но мой путь еще скорей
Вновь, увы, приводит к ней!

И меня на нити тонкой,
Безнаказанно шутя,
Своенравною ручонкой
Держит девочка-дитя;
Красоты волшебной сила
Круг заветный очертила.
Что за странность — как во сне!
О любовь, дай волю мне!

Вот с избушкой я прощаюсь,
Где любовь моя живет,
И бесшумно пробираюсь
Под лесной полночный свод.
Лунный луч, дробясь, мерцает
Меж дубами по кустам,
И береза воссылает
К небу сладкий фимиам.

Как живительна прохлада
Этой ночи здесь, в тиши!
Как целебна тут отрада
Человеческой души!
Эта ночь томит, врачуя,
Но и тысяч равных ей
Не сменяю на одну я
Милой девушки моей.

Ты, что с неба и вполне
Все страданья укрощаешь
И несчастного вдвойне
Вдвое счастьем наполняешь, —
Ах, к чему вся скорбь и радость!
Истомил меня мой путь!
Мира сладость,
Низойди в больную грудь!

Когда стародавний
Святой отец
Рукой спокойной
Из туч гремящих
Молнии сеет
В алчную землю, —
Край его ризы
Нижний целую
С трепетом детским
В верной груди.

Ибо с богами
Меряться смертный
Да не дерзнет.
Если подымется он и коснется
Теменем звезд,
Негде тогда опереться
Шатким подошвам,
И им играют
Тучи и ветры;