Николай Некрасов - Том 3. Стихотворения 1866-1877

Он объяснил, что так ему представляется народный характер — при всей беде, порче, необузданности с мягкими, человеческими чувствами в основании…» (ЛН, т. 49–50, с. 192–194).

После своего посещения поэта 19 марта 1877 г. А. С. Суворин рассказ Некрасова о той же поэме записал в двух вариантах. В записи 19 марта 1877 г.: «Я тут задумал. Это страшное что-то. Лежу, и всё мне мерещатся степи, степи, степи. Сибирь и снега. Целая поэма — „Без роду, без племени“. Я вам отдам всё — делайте, что знаете, употребите как материал. Этот человек бежит, голодает и холодает. Нигде приюта. И степь, и снега. Только видит он что-то черное. Поднял — горностай, замерз, бедняга. Звон колокольчика. Как не будешь богомольным. Снять, что ли, шапку и перекреститься. Снял. Что-то шевелится в шапке. Смотрит, горностай в тепле ожил. Он взял его в руку, спустил — он прямо в лес бросился, на свободу. Вот вам начало» (НВ, Белград, 1922, 24 авг.; см. также: Прометей, т. 7. М., 1971, с. 290). В воспоминаниях, написанных после похорон Некрасова: «В последнее время всё мне представляются степи. Без конца лежит степь. Куда ни взглянешь, всё степь и степь, сибирская, беспредельная. Вот вижу, снег идет, так и валит, и степь белеет, и я смотрю на нее долго, долго. Этот образ степи просто не дает мне покою. И я задумал целую поэму, которую назову „Без роду, без племени“. Разные подробности у меня сложились, несколько стихов набросано на этих листах, а другие в голове. Понимаете, что будет. По этой степи ходит человек. Он вырвался из острога на волю. А воля эта — степь. И зимой и летом он там. Он бежит, бежит до истощения сил, голодает, холодает. Нигде нет приюта. Тут я опишу, как мучит человека холод, голод, жара. Это ужасные муки. Я знаю теперь, что значит физическая мука. И вот он идет, и ничего нет, кроме снега и степи… Вдруг видит он что-то черное. Он туда, смотрит — горностайка: замерз, бедняга. Подумал, подумал — бросить горностайку или взять с собой? Всё-таки товарищ, божье созданье, всё будет не один в этой проклятой степи. Снял он шапку, положил горностайку, надел ее опять и снова идет. Всё степь и снега, сил не хватает идти. И вот слышит звон. Остановился, прислушался. Жилье близко. Да что там его ждет? Этот звон только раздражает, только напоминает, что есть близко люди, да нельзя к ним идти — он бродяга, без рода, без племени. А звон продолжается. Перекреститься или нет? — думает он. Чему радоваться? И озлобление берет его, и вспоминает он, как жил он между людьми, как этот звон колокольный вызывал в нем чувство. Снял он шапку — глядь, а горностайка шевелится: он согрел его на голове своей. Глядит на него, по шерстке гладит. Ну, хочешь со мной, или на волю? Присел, спустил горностайку — прижался зверек и вдруг бросился на волю… Это начало. Вот вам несколько стихов — делайте с ними что хотите» (НВ, 1878, 1 янв., № 662).

«Черный день! Как нищий просит хлеба…» *

Печатается по тексту первой публикации. Впервые опубликовано: ОЗ, 1878, № 1, с. 309. В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. III. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило. Автограф не найден.

Начало стихотворения перекликается с замыслом сборника под названием «В черные дни. Новые стихотворения Н. А. Некрасова (1874–1877)» (см. выше, с. 485), комментарий к стихотворению «Посвящение»). Ст. 4 возник под влиянием цензурных мытарств, связанных с книгой «Последние песни» (ЛН, т. 49–50, с. 172).

Датируется на основании дневниковой записи А. А. Буткевич 1877 г. (ЛН, т. 49–50, с. 172).

«Он не был злобен и коварен…» *

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано А. М. Скабичевским: ОЗ, 1878, № 6, с. 402.

В собрание сочинений впервые включено: Сг 1879, т. IV. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Автограф не найден.

Датируется на основании дневниковой записи поэта от 14 июня 1877 г., в которой комментируемый текст следует за словами: «Буду писать, что приходит в голову; надо же убивать время» (ОЗ, 1878, № 6, с. 402).

Ты не забыта… *

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: ОЗ, 1878, № 2, с. 609, в составе цикла «Последние песни Н. А. Некрасова», с датой: «5-го ноября 1877 г.».

В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. III. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Автограф не найден.

По предположению А. М. Гаркави, стихотворение написано под впечатлением «процесса 193-х», начавшегося в конце 1877 г. (Гаркави, с. 23).

Осень *

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: ОЗ, 1877, № 11, с. 283, без подписи, с датой: «7-го ноября».

В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. III. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Автограф не найден.

Стихотворение является откликом на русско-турецкую войну 1877–1878 гг. и, как установлено К. И. Чуковским, написано в противовес урапатриотической газетной шумихе, вызванной взятием Карса 6 ноября 1877 г., на следующий день после этого события (ПССт 1927, с. 514). Ср. стихотворение «Так запой, о поэт!.. Чтобы всем матерям…» (с. 212). Комментируемое произведение Некрасова было последним, напечатанным при его жизни.

Муж и жена *

Печатается по Ст 1879, т. III, с. 401–402.

Впервые опубликовано: ОЗ, 1878, № 3, с. 43–44, в составе цикла «Последние песни Н. А. Некрасова», без подписи, с датой: «9-го ноября 1877 г.» и опечаткой в ст. 3, исправленной в Ст 1879 по рукописи.

В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. III. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Набросок ст. 17–22 (вместе с наброском к стихотворению «Слезы и нервы» (1861) — «Скажи спасибо близорукой…» — см.: наст. изд., т. II, с. 292–293), с пометой: «Для песен» — ИРЛИ, ф. 134, оп. 11, № 1.

К. И. Чуковский высказал предположение, что «это стихотворение, чуждое тематике „Последних песен“, было написано раньше и вошло в этот цикл случайно» (ПСС, т. II, с. 749).

Сон *

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: ОЗ, 1878, № 2, с. 610, в составе цикла «Последние песни Н. А. Некрасова», с датой: «12 ноября 1877 г.».

В собрание сочинений впервые включено: Ст 1879, т. IV. В прижизненные издания «Стихотворений» Некрасова не входило.

Автограф не найден.

Стихотворение выражает мотивы, близкие к «Баюшки-баю», и связано с поэтической традицией русской литературы и творчества самого Некрасова (ср. признание поэта в поэме «Мороз, Красный нос» (1863): «Нет в мире той песни прелестней, Которую слышим во сне!»). Вместе с тем «Сон» отражает мучительное состояние поэта, тяжело переносившего вынужденное применение во время болезни наркотиков, «…гран опия, — писал он, — делает меня идиотом, не всегда давая сон» (ЛН, т. 49–50, с. 166).

«Так запой, о поэт! Чтобы всем матерям…» *