Андрей Белый - Том 6. Стихотворения

Мне снова юностно: в душе, — в душе, кликуше —
Былые мглы и дни раздельно прочтены.
Ты, — ненаглядная?.. Ax, — оветряет уши
Отдохновительный, веселый свист весны.

Всё, всё, — отчетливо, углублено, попятно
В единожизненном рожденьи «я» и «ты»,
Мгла — лишь ресницами рождаемые пятна:
Стенанье солнечной, бестенной высоты.

Из струй непеременной Леты
Склоненный в день, пустой и злой, —
Ты — морочная тень планеты;
Ты —
— шорох, —
вылепленный мглой!

Блистай в мирах, как месяц млечный,
Летая мертвой головой!
Летай, как прах, — как страх извечный
Над этой —
— бездной —
— роковой!

Смотри, какая тьма повисла!
Какой пустой покой окрест!
Лишь, как магические числа, —
Огни —
— магические —
— звезд…

Как овцы, пленные планеты,
Всё бродят в орбитах пустых…
Хотя бы взлетный огнь кометы!
Хотя бы —
— мимолетный —
— вспых!

Всё вспыхнуло: и слух, и взоры…
Крылоподобный свет и гул:
И дух, — архангел светоперый —
Кометой —
— небеса —
— проткнул!

И — чуждый горнему горенью —
В кольцо отверженных планет —
Ты пал, рассерженною тенью,
Лицом —
— ощуренным —
— на свет.

Трещит заискренным забором
Сухой рождественский мороз…

И где-то ветер вертким вором
Гремит заржавленным запором;

И сад сугробами зарос.
И те же старые турусы

Под бородою Иеговы…
О, звезды — елочные бусы, —

И ты. Юпитер синеусый,
Когда же оборветесь вы?

Протми сияющие песни,
Уйми слезливую игру, —

Вселенная, — погасни, тресни:
Ты злая глыба глупой блесни!

Ты рыба, льющая икру!
Нет, лучше не кричать, не трогать

То бездыханное жерло:
Оно — черно, как кокс, как деготь…

И по нему, как мертвый ноготь, —
Луна переползает зло.

Как хрусталями
Мне застрекотав,
В луче качаясь,
Стрекоза трепещет;
И суетясь
Из заржавевших трав, —
Перевертная
Ящерица блещет.

Вода, — как пламень;
Небо, — как колпак…
Какой столбняк
В застеклененных взорах!
И тот же я
Потерянный дурак
В Твоих, о Боже,
Суетных просторах.

Вы — радуги, вы —
Мраморы аркад!
Ты — водопад
Пустых великолепии!..
Не радует
Благоуханный сад,
Когда и в нем, —
Как в раскаленном склепе…

Над немотой
Запелененных лет
Заговорив
Сожженными глазами,
Я выкинусь
В непереносный свет
И изойду,
Как молньями, — слезами.

Я — чуть живой,
Стрелой пронзенный бард —
Опламенен
Тоской незаживною,
Как злой, золотоглавый
Леопард,
Оскаленный
Из золотого зноя.

Поднял голос —
— Упорный, лукавый,
Как Пан —
— И —
— Отрывистый —

Гривистый
Черный
Курчавый
Тимпан.

Точно сон из забвенья,
Точно хитон
Фиолетовый, —
— Флейты —
— В день
Трепетный —
— Пение…
Сафо —
— Из шарфа
Душистым,
Как воздух, —
— Лицом —
Озарилась —
На звук…
Арфа —
— Струилась —
— Ручьем —
— Серебристым —
— Из рук!

Я — инок темный —
Нищ и гол;
Мне был глагол,
Как гром
Огромный, —

Когда, качая воздух,
Дол,
Взошел
На тверди облак
Громный:

— «Я —
Двери душ;
И Я
Твой дом!

— Исполни
Мой завет
Небесный!»

Я — лавь
Испуганная —
Зрел:
Из молний
Вышел муж
Чудесный…

Он длань
Простер
И очи мне
Пронзил и жег
Пернатым светом.

Со мною — Бог!
Я, — как в огне!
Внемлю пророческим
Заветам.

Своим всклокоченным
Крылом
Он проогнил
Моря и суши, —

И молнил свет,
И полнил гром —
Мои растерзанные
Уши…

Я — бледен, голоден
И бос:
Живу,
Таясь, как зверь,
В пещере…

Жду:
В ослепленный мир
Христос —
Откроет огненные
Двери…

Я — молода: внимают мне поэты;
Я — как звезда, над блеском вечерниц;
Стан — как лоза; глаза — как кастаньеты,
Бросаются из шелковых ресниц.

И тут, и там, — мне юноши Гренады
Бряцают саблями, — по вечерам, —
Под окнами играя серенады,
А по утрам — сопровождая в храм.

Мне посвящал рондэли [35] Рондэль — стихотворная форма. — Пирсо Памбра,
Мне обещал дуэли — дон Баран;
Но мне милее — минарет Альгамбры,
Вдруг задрожавший в воздух ятаган. [36] Ятаган — кривой меч.

Где мраморами белого бассейна
Украшен сад и где всклокочен лавр, —
Там — на заре проходит в дом Гуссейна
Хавей-Хумзи, мой ненаглядный мавр!

Его тюрбан, как митра снеговая,
Волной кисеи полощется с плечей,
Свой пенный шелк в лазурь перевивая;
А блеск очей, как… плеск кривых мечей.

Как дым, разлет молочного бурнуса;
Как роза, розовая гондура [37] Гондура — так западноафриканские арабы называют род легкой, длинной, цветной туники, оторую они носят под бурнусом. —
Играет чешуей сереброусой;
Бряцает в ночь браслет из серебра.

За ухом цветик зыблется лениво…
Но… в полумрак… — взорвется барабан!..
И — выбрызнет, вдруг завизжав плаксиво,
Кривой, как месяц, ясный ятаган.

И станет красной белая веранда:
Качаясь в ночь, оскалясь из руки, —
Там голова распластанного гранда
Поднимется над берегом реки.

В трус городов
Рос
Гул и глас
Некий:

— «Я, — Христос
Иисус, —
С вами здесь
Вовеки.

Я — гром,
Гул…
Я — мировой
Слом.

Я — вас
Сомкнул
В дом световой
Свой».

Вы — дым, —
Дни!
Вы — прах, —
Храмы!

Кройте дымом
Седым
Тысячелетние
Срамы.

Стройте свой
Дом,
В легкий лет
Поднебесий!

Руки в гром
Прострем;
И — пропоем:
«Воскресе!»

Пары кипят,
Росой перловой тая;
Едва дымят
Из бледных отдалении, —