Игорь Северянин - Том 1. Громокипящий кубок

Звенели ландыши во мху,
  Как серебристый колокольчик,
И белки в шубках на меху,
  Сгибали хвостики в колечки.
О, красота пушистых кольчек!
  О, белок шустрые сердечки!

И было красочно везде
  В могучий, бравый полдень мая;
И птички трелили в гнезде,
  Кричали утки, как китайцы,
И, хворост радостно ломая,
  Легко попрыгивали зайцы.

Была весна, был май — сам сон!
  Любилось пламенно, но строго…
Был пышнокудр еще Самсон!..
  Коляска, тройка и бубенчик…
К тебе знакомая дорога…
  О май! о белочка! о птенчик!

В душистом белорозовом горошке
Играют две батистовые крошки.
Постукивают ножки по дорожке.
Показывает бонна детям рожки.
О, фрейлейн! Вы и пара ваших крошек —
Душистый белорозовый горошек.

Она мне принесла гвоздику,
Застенчива и молода.
Люблю лесную землянику
В брильянтовые холода.

Рассказывала о концерте
И о столичном том и сем;
Но видел поле в девьем сердце,
Ручьи меж лилий и овсом.

Я знаю: вечером за книгой,
Она так ласково взгрустнет,
Как векше, сердцу скажет: «прыгай!»
И будет воль, и будет гнет…

С улыбкою, сомкнув ресницы,
Припомнит ольхи и родник,
И впишет четкие страницы
В благоуханный свой дневник.

На клумбе у меня фиалка
Все больше — больше с каждым днем.
Не опали ее огнем,
Пчела, летучая жужжалка.
Тебе ее да будет жалко,
Как мне тебя: мы все уснем.

Ты в жизнь вошла в колье жемчужном
Горда, сверкательна, строга.
Глаза, проникнутые южным,
Омраченные жемчуга.

И встреченному незнакомцу,
Который так безбрежно жил,
Ты поклонилась, точно солнцу,
И встречный близок стал и мил.

Сердца улыбно укачали
И утомились до зерна.
Но жемчугов твоей печали,
Как прежде, матовость черна.

Твой черный жемчуг целомудрен,
Невинна темная душа,
И девственный твой лик окудрен.
Ты отрицаньем хороша.

Ты ждешь со страстностью упорной
Иного встречного, когда
Зарозовеет жемчуг черный,
А нет — погаснет навсегда!

Пошла бродить я по полю
И прислонилась к тополю…
Смотрю: а рядом перепел
Всю воду в луже перепил…
Смотрю, лягушек дюжина
На солнышке сконфуженно
Присела и не прыгает,
Ногами только дрыгает…
Залюбовалась пчелками
С взлохмаченными челками
И восхитилась осами
С расчесанными косами…
Глазами жадно-прыткими
Любуясь маргаритками,
Я собрала букетики
Себе и другу Петьке…
В лесу, у муравейника,
Связала я три веника
И поспешила вечером
Я на свиданьем с кучером…

Моя дежурная адъютантэсса, —
Принцесса Юния де Виантро, —
Вмолнилась в комнату бодрей экспресса,
И доложила мне, смеясь остро:

— Я к вам по поводу Торкватто Тассо…
В гареме паника. Грозит бойкот…
В негодованьи княжна Инстасса,
И к светозарному сама идет.

Мне даже некогда пригубить жало,
И взор сиреневый плеснуть в лазорь:
Бегу — мороженое из фиалок
Вам выльдить к празднику Лимонных Зорь… —

И фиолетовая, как черника,
Фигурка Юнии газелит в сад.
Дверь раскрывается, и Вероника
Уже готовится журчать доклад:

— Я к вам по поводу Торкватто Тассо…
В гареме паника. Грозит бойкот…
В негодовании княжна Инстасса,
И к светозарному сама идет.

Но-ах! мне некогда к Вам на колени.
«Кальвиль раздорная» среди принцесс:
Варить приходится ликер сирени
Для неисчерпываемых поэз. —

И точно ласточка в окно порхнула,
Слегка вервэною проколыхав…
Виолончелили от меццо-гула
В саду наструненные души трав.

И в этих отгулах рванулись двери, —
И изумительнейший гастроном,
Знаток изысканнейших эксцессерий,
Инстасса въехала на вороном.

— Мы, изучавшие Торкватто Тассо
По поведению, по твоему, —
Все перессорились… Но я, Инстасса,
Всех оправдаю я и всё пойму.

Утишу бешенство и шум базарный,
Всех жен разрозненных объединя,
Лишь ты, мечтанный мой, мой светозарный,
Впусти не в очередь к себе меня!

С курьерским, в пять, я радостно приеду
К тебе, Олег, и будешь ты опять
Встречать меня. Везу тебе победу
  С курьерским, в пять.

Что хочешь, делай все со мной. Распять
Ты, может быть, свою захочешь Эду
За годы те, что нам пришлось страдать.

Простишь ли, нет — неважно мне. Но «Леду»
Изволь к пяти на станцию прислать:
Имей в виду, что буду я к обеду,
  С курьерским, в пять.

С утра ушел Ермолка
К елани по грибы.
Метелка-самомелка
В углу его избы.

Ермолкина светелка
Углами не красна.
Метелка-самомелка,
Изба тебе тесна!

Вдруг ощетинясь колко, —
Без цели, без пути, —
Метелка-самомелка
Пошла себе мести!

Окурок и иголку,
Опорки, самовар
Метелка-самомелка
Гребет, войдя в ковар.

Сгребает все без толка
В Ермолкиной избе
Метелка-самомелка
Смеется, знай себе.

Айда на двор! глядь, елка!
А там и целый лес…
Метелка-самомелка
Сильна, как Геркулес.

Как будто богомолка
В мужском монастыре,
Метелка-самомелка
Ширеет на дворе.

Глядь, мельня-мукомолка, —
И тотчас же мука
Метелкой-самомелкой
Взвита под облака.

Сметает рощи, волка,
Деревни, города.
Метелка-самомелка
Метением горда.

Такая уж весёлка:
На нивы, хоть мала,
Метелка-самомелка
Все реки намела!

Всё в кучу: слон и кролка!
Америка, Китай!
Метелка-самомелка
Мети себе, катай!

…Метелка-самомелка,
Где, бывшее Землей?…
Живи в веках, Ермолка,
Прославленный метлой!

Когда еще мне было девять,
Как Кантэнак — стакана, строф
Искала крыльчатая лебедь,
Душа, вдыхая Петергоф.

У нас была большая дача,
В саду игрушечный котэдж,
Где я, всех взрослых озадача,
От неги вешней мог истечь.