Варлам Шаламов - Колымские тетради
- Название:Колымские тетради
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЭКСМО
- Год:1998
- ISBN:978-5-699-07318-4, 5-699-07318-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Варлам Шаламов - Колымские тетради краткое содержание
В своей исповедальной прозе Варлам Шаламов (1907–1982) отрицает необходимость страдания. Писатель убежден, что в средоточии страданий — в колымских лагерях — происходит не очищение, а растление человеческих душ.
В поэзии Шаламов воспевает духовную силу человека, способного даже в страшных условиях лагеря думать о любви и верности, об истории и искусстве. Это звенящая лирика несломленной души, в которой сплавлены образы суровой северной природы и трагическая судьба поэта. Книга «Колымские тетради» выпущена в издательстве «Эксмо» в 2007 году.
Колымские тетради - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И гроздья черно-бурых капель
Висят в смородинных кустах,
Как будто дождь держал их в лапах,
Следы оставил на листах.
И ноздреватая малина,
Гуртом в корзине разместясь,
Попав ко мне на именины,
Спешит понравиться гостям.
Все, кроме пареной брусники
И голубичного вина,
Они знавали лишь по книгам,
Видали только в грезах сна.
Боже ты мой, сколько
Боже ты мой, сколько
Солнечных осколков
На тугом снегу,
Для кого же нужно
Скатертью жемчужной
Застилать тайгу?
Крепко спят медведи
Цвета темной меди
В глубине берлог.
Меховым, косматым
Нипочем зима-то,
Каждый спать залег.
Зайцам и лисицам
Скатерть не годится,
Слишком ярок блеск,
Слишком блеск тревожен.
Заяц осторожен
И укрылся в лес.
Заячьей дорогой,
Подождав немного,
Поплелась лиса.
Снова молчаливы,
До смерти пугливы
Белые леса.
Достают олени,
Вставши на колени,
Из-под снега мох.
Кто бы, видя это,
Воспитать эстета
Из оленя мог?
Куропаток стадо
Бродит меж кустами,
Пастбище ища.
В целях маскировки
Зимние плутовки
В снеговых плащах.
Куропатки падки
На зерна остатки
И нашли овес.
Губа-то не дура,
Были бы вы куры —
Рыли бы навоз.
Приучилась белка
Презирать безделки,
Слишком занята,
Прыгает, как кошка,
Разница немножко
В качестве хвоста.
И приличья птичьи
Явно безразличны
Спящим глухарям.
Дрыхнут вон на сучьях,
Благо лапы-крючья
Им даны не зря.
Ну, а нынче все же
Кто же видит, Боже,
Краски красоты?
Кто понять их может,
Кто же, светлый Боже, —
Только я да Ты.
С кочки, с горки лапкой заячьей
С кочки, с горки лапкой заячьей
Здешний ангел мне махнет.
Он нисколько не кусается,
А совсем наоборот.
Он волчиной — человечиной
Сам напуган на сто лет.
По тропе он ходит вечером
И петлит свой легкий след.
Для моей души охотничьей
Он имеет интерес
Тем, что слишком озабоченно
Изучает здешний лес.
Его лапкой перемечены
Все лесные уголки.
Где и делать ему нечего,
Попадается в силки.
Сыплет снег и днем и ночью [3] Это стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья и передано Пастернаку почтой. Входит в «Колымские тетради». Одно из тех стихотворений, которые нравились Пастернаку.
Сыплет снег и днем и ночью,
Это, верно, строгий бог
Старых рукописей клочья
Выметает за порог.
Все, в чем он разочарован —
Ворох песен и стихов, —
Увлечен работой новой,
Он сметает с облаков.
Жилье почуяв, конь храпит
Жилье почуяв, конь храпит,
Едва волочит ноги,
Нас будто съемкою «рапид»
Снимали по дороге.
Мы едем, едем и молчим,
Вполне глухонемые,
Друг другу в спину постучим
Пока еще живые.
Мне трудно повернуть лицо
К горящим окнам дома,
Я лучше был бы мертвецом,
Меня внесли бы на крыльцо
К каким-нибудь знакомым.
Костры и звезды. Синий свет
Костры и звезды. Синий свет
Снегов, улегшихся в распадке
На тысячу, наверно, лет
После метельного припадка.
Не хватит силы у ветров
С метлой ворваться в нашу яму,
Засыпать снегом дым костров,
Шипящее качая пламя.
Не хватит солнца и тепла
У торопящегося лета,
Чтоб выжечь здешний лед дотла,
Дотла — хотя бы раз в столетье.
А мы — мы ищем тишины,
Мы ищем мира и покоя,
И, камнем скал окружены,
Мы спим в снегу. Дурные сны
Отводим в сторону рукою.
Ты капор развяжешь олений
Ты капор развяжешь олений,
Ладони к огню повернешь,
И, встав пред огнем на колени,
Ты песню ему запоешь!
Ты молишься в мертвом молчанье
Видавших морозы мужчин,
Какого-нибудь замечанья
Не сделает здесь ни один.
Гостья
Не забудь, что ты накрашена
И напудрена слегка,
И одежда не по-нашему,
Не по-зимнему легка.
Горло ты. тонкоголосая,
Крепче кутай в теплый шарф,
Оберни льняными косами,
Чтобы севером дышать.
Наше счастье, как зимняя радуга
Наше счастье, как зимняя радуга
После тяжести туч снеговых,
Прояснившимся небом обрадует
Тех, кто смеет остаться в живых.
Хоть на час, но бенгальским, огненным
Загорится среди снегов
На краях ветрами разогнанных,
Распахнувшихся облаков.
Новогоднее утро
Рассвет пока еще в полнеба,
Бледнеет медленно луна,
И видно даже из окна:
Вселенная разделена
На ночь и день, просящий хлеба.
Его судьба еще темна,
А ночь прошла уже, как ребус,
Мной не разгаданный вполне
Ни при луне, ни при огне.
И все, что было, все, что сплыло,
Гитарной бешеной струной
Сбивают с ног, мешают с пылью
И топчут в пляске за стеной.
Конечно, Оймякон
Конечно, Оймякон
Не звездное пространство.
Космический закон
Не будет столь пристрастным,
Чтобы заставить нас
Узнать температуру
Далеких звездных масс,
Обжечь земную шкуру.
Далеко за луной,
В окрестностях Сатурна,
Там абсолютный ноль
Земной температуры.
Там во владеньях звезд
(Расчет космогониста)
Господствует мороз,
Так градусов на триста.
А здесь — за шестьдесят,
И спиртовой термометр
В бессилии иссяк,
Не справился с зимою
Конструктор заводской
Его не приспособил
Учитывать такой
Мороз весьма особый.
Заметили ли вы,
Отсюда, как ни странно,
Дорога до Москвы
Длинней, чем до Урана.
Оптический обман —
Изнанка ностальгии,
Морозный наш туман
Масштабы дал другие.
В рулетках и часах,
В любви и в преступленье,
Чтоб мы о чудесах
Имели представленье.
Не дождусь тепла-погоды
Не дождусь тепла-погоды
В ледяном саду.
Прямо к Богу черным ходом
Вечером пойду
Попрошу у Бога места,
Теплый уголок,
Где бы мог я слушать песни
И писать их мог.
Я б тихонько сел у печки,
Шевелил дрова,
Я б выдумывал без свечки
Теплые слова.
Тают стены ледяные,
Тонет дом в слезах.
И горят твои ночные
Влажные глаза.
Поднесу я к речке свечку [4] Написано в 1950 году на ключе Дусканья. Одна из самых ранних моих записей в стихах на Колыме и о Колыме.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: