Василий Жуковский - Том 2. Баллады, поэмы и повести

Оглянулась… милый к ней
  Простирает руки.
«Радость, свет моих очей,
  Нет для нас разлуки.
Едем! Поп уж в церкви ждет
  С дьяконом, дьячками;
Хор венчальну песнь поет;
  Храм блестит свечами».
Был в ответ умильный взор;
Идут на широкий двор,
  В ворота тесовы;
У ворот их санки ждут;
С нетерпенья кони рвут
  Повода шелковы.

Сели… кони с места враз;
  Пышут дым ноздрями;
От копыт их поднялась
  Вьюга над санями.
Скачут… пусто все вокруг,
  Степь в очах Светланы:
На луне туманный круг;
  Чуть блестят поляны.
Сердце вещее дрожит;
Робко дева говорит:
  «Что ты смолкнул, милый?»
Ни полслова ей в ответ:
Он глядит на лунный свет,
  Бледен и унылый.

Кони мчатся по буграм;
  Топчут снег глубокий…
Вот в сторонке божий храм
  Виден одинокий;
Двери вихорь отворил;
  Тьма людей во храме;
Яркий свет паникадил
  Тускнет в фимиаме;
На средине черный гроб;
И гласит протяжно поп:
  «Буди взят могилой!»
Пуще девица дрожит;
Кони мимо; друг молчит,
  Бледен и унылый.

Вдруг метелица кругом;
  Снег валит клоками;
Черный вран, свистя крылом,
  Вьется над санями;
Ворон каркает: печаль!
  Кони торопливы
Чутко смотрят в темну даль,
  Подымая гривы;
Брезжит в поле огонек;
Виден мирный уголок,
  Хижинка под снегом.
Кони борзые быстрей,
Снег взрывая, прямо к ней
  Мчатся дружным бегом.

Вот примчалися… и вмиг
  Из очей пропали:
Кони, сани и жених
  Будто не бывали.
Одинокая, впотьмах,
  Брошена от друга,
В страшных девица местах;
  Вкруг метель и вьюга.
Возвратиться — следу нет…
Виден ей в избушке свет:
  Вот перекрестилась;
В дверь с молитвою стучит…
Дверь шатнулася… скрыпит…
  Тихо растворилась.

Что ж?.. В избушке гроб; накрыт
  Белою запоной;
Спасов лик в ногах стоит;
  Свечка пред иконой…
Ах! Светлана, что с тобой?
  В чью зашла обитель?
Страшен хижины пустой
  Безответный житель.
Входит с трепетом, в слезах;
Пред иконой пала в прах,
  Спасу помолилась;
И с крестом своим в руке,
Под святыми в уголке
  Робко притаилась.

Все утихло… вьюги нет…
  Слабо свечка тлится,
То прольет дрожащий свет,
  То опять затмится…
Все в глубоком, мертвом сне,
  Страшное молчанье…
Чу, Светлана!.. в тишине
  Легкое журчанье…
Вот глядит: к ней в уголок
Белоснежный голубок
  С светлыми глазами,
Тихо вея, прилетел,
К ней на перси тихо сел,
  Обнял их крылами.

Смолкло все опять кругом…
  Вот Светлане мнится,
Что под белым полотном
  Мертвый шевелится…
Сорвался покров; мертвец
  (Лик мрачнее ночи)
Виден весь — на лбу венец,
  Затворёны очи.
Вдруг… в устах сомкнутых стон;
Силится раздвинуть он
  Руки охладелы…
Что же девица?.. Дрожит…
Гибель близко… но не спит
  Голубочек белый.

Встрепенулся, развернул
  Легкие он крилы;
К мертвецу на грудь вспорхнул…
  Всей лишенный силы,
Простонав, заскрежетал
  Страшно он зубами
И на деву засверкал
  Грозными очами…
Снова бледность на устах;
В закатившихся глазах
  Смерть изобразилась…
Глядь, Светлана… о творец!
Милый друг ее — мертвец!
  Ax!.. и пробудилась.

Где ж?.. У зеркала, одна
  Посреди светлицы;
В тонкий занавес окна
  Светит луч денницы;
Шумным бьет крылом петух,
  День встречая пеньем;
Все блестит… Светланин дух
  Смутен сновиденьем.
«Ах! ужасный, грозный сон!
Не добро вещает он —
  Горькую судьбину;
Тайный мрак грядущих дней,
Что сулишь душе моей,
  Радость иль кручину?»

Села (тяжко ноет грудь)
  Под окном Светлана;
Из окна широкий путь
  Виден сквозь тумана;
Снег на солнышке блестит,
  Пар алеет тонкий…
Чу!.. в дали пустой гремит
  Колокольчик звонкий;
На дороге снежный прах;
Мчат, как будто на крылах,
  Санки кони рьяны;
Ближе; вот уж у ворот;
Статный гость к крыльцу идет…
  Кто?.. Жених Светланы.

Что же твой, Светлана, сон,
  Прорицатель муки?
Друг с тобой; все тот же он
  В опыте разлуки;
Та ж любовь в его очах,
  Те ж приятны взоры;
Те ж на сладостных устах
  Милы разговоры.
Отворяйся ж, божий храм;
Вы летите к небесам,
  Верные обеты;
Соберитесь, стар и млад;
Сдвинув звонки чаши, в лад
  Пойте: многи леты!

Улыбнись, моя краса,
  На мою балладу;
В ней большие чудеса,
  Очень мало складу.
Взором счастливый твоим,
  Не хочу и славы;
Слава — нас учили — дым;
  Свет — судья лукавый.
Вот баллады толк моей:
«Лучший друг нам в жизни сей
  Вера в провиденье.
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье — лживый сон;
  Счастье — пробужденье».

О! не знай сих страшных снов
  Ты, моя Светлана…
Будь, создатель, ей покров!
  Ни печали рана,
Ни минутной грусти тень
  К ней да не коснется;
В ней душа как ясный день;
  Ах! да пронесется
Мимо — Бедствия рука;
Как приятный ручейка
  Блеск на лоне луга,
Будь вся жизнь ее светла,
Будь веселость, как была,
  Дней ее подруга.

«Веди меня, пустыни житель,
  Святой анахорет;
Близка желанная обитель;
  Приветный вижу свет.

Устал я: тьма кругом густая;
  Запал в глуши мой след;
Безбрежней, мнится, степь пустая,
  Чем дале я вперед».

«Мой сын (в ответ пустыни житель),
  Ты призраком прельщен:
Опасен твой путеводитель —
  Над бездной светит он.

Здесь чадам нищеты бездомным
  Отверзта дверь моя,
И скудных благ уделом скромным
  Делюсь от сердца я.

Войди в гостеприимну келью;
  Мой сын, перед тобой
И брашно с жесткою постелью
  И сладкий мой покой.

Есть стадо… но безвинных кровью
  Руки я не багрил:
Меня творец своей любовью;
  Щадить их научил.

Обед снимаю непорочный
  С пригорков и полей;
Деревья плод дают мне сочный,
  Питье дает ручей.

Войди ж в мой дом — забот там чужды;
  Нет блага в суете:
Нам малые даны здесь нужды;
  На малый миг и те».

Как свежая роса денницы,
  Был сладок сей привет;
И робкий гость, склоня зеницы,
  Идет за старцем вслед.

В дичи глухой, непроходимой
  Его таился кров —
Приют для сироты гонимой,
  Для странника покров.

Непышны в хижине уборы,
  Там бедность и покой;
И скрыпнули дверей растворы
  Пред мирною четой.