Василий Сумбатов - Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

Тот, кто крылат, не ищет вех,
Не ведает дорог!
Пусть косит жизнь цветы утех,
Друзей уносит рок, –

Сирени нет, – расцвел левкой, –
Так – и утех цветы;
Уходит друг, – пришел другой,
Но ты – осталась ты!

Певцам задачи нет трудней –
Как быть самим собой,
Не поддаваться злобе дней,
Хранить светильник свой.

Тебе в безрадостные дни
Дар песен вверил Бог, –
Так в песнях ревностно храни
Тоску по небу и гони
Тоску земных дорог

Лежат Гоморра и Содом
Бесформенной недвижной грудой,
Над ними соляным столпом,
Как верный страж, стоять я буду.

Стоять, навек окаменев
За то, что видеть я посмела,
Как Божья месть, как Божий гнев
Не знали меры и предела.

Господний преступив наказ,
Я оглянулась, покидая
Свой дом, когда с небес лилась
На город лава огневая.

Всё виденное навсегда
В моих глазах, и вечно снова
Я вижу то, что без следа
Исчезло в пропасти былого.

Я вижу рыжий пар и дым,
Огонь и кипень серы вязкой
И ставших факелом живым
Людей в предсмертной дикой пляске.

Я слышу вопли матерей,
Прожженным телом защищавших
От лавы маленьких детей –
Невинных, зла не понимавших…

Я осудила суд Творца:
Несправедливо и жестоко
Казнить детей за грех отца…
И вдруг – блеснуло Божье око,

Ударил гром, пронзила боль
Мне сердце, я оцепенела,
И вот – я камень твердый, соль,
Но дух мой не покинул тела…

Он заключен в столпе с тех пор
И ждет суда – за состраданье,
За небу брошенный укор, –
И твердо верит в оправданье.

О взыскуемом отечестве –
Где души начальный дом,
О святилище, о нечисти,
О грядущем, о былом,

О свершеньях уповаемых,
О несчастьях видим сны,
И молчим, и забываем их,
Суетой поглощены.

Всё, что было предуказано
В снах бессчетных, – всё сбылось,
Но осталось нерассказано –
Слов для сказа не нашлось.

Видно, снов язык таинственный
Всё еще чужой для нас,
Видно, с правдою единственной
Наша правда не сошлась.

Не в слове ли – бессмертие для нас?
Не в нем ли человек – подобье Бога?
Все тленны мы и все умрем в свой час,
Но слов бессмертных нам известно много.

В них – и добра благоуханный мед,
И влага зла губительно-хмельная…
Не словом ли был тот запретный плод,
Собрав который, мы лишились рая?..

Со снегом вместе ночь упала,
Но звезд сегодня не найти, –
Весь воздух – ради карнавала –
Наполнен белым конфетти.

Минувшей карнавальной встряски
Не позабудет старец Рим, –
Зима в метельной русской пляске
Три дня подряд кружилась с ним.

Сегодня – в день четвертый – тише,
Но снег летит густой, сплошной,
Под ним стоишь, как в белой нише
Пред белой выгнутой стеной.

Всё тихо. Даже ветра голос
Умолк, зарывшись в белый мрак.
Но ждет душа: вот – скрипнет полоз,
Вот – снег взобьет лихой рысак,

Вот – в белой мгле раздастся бойкий
И зычный оклик лихача,
Иль промелькнет ямщик на тройке,
Коней гривастых горяча…

В молчанье зреет дивное зерно,
Рожденное не на земле – на небе,
Но из него немногим суждено
Взрастить увенчанный цветами стебель.

Все наши песни – листья и цветы,
Взлелеянные мудрой тишиною.
Молчание – источник красоты,
Полет души над суетой земною.

Когда вся жизнь – лишь бред и дикий шум,
Не мы, а наше время виновато,
Что лишь в молчанье зреет семя дум.
«Греха молчанья» нет – молчанье свято.

Оттенкам счета нет в садовой панораме.
Средь зелени, где солнца луч залег,
Чуть движет черно-желтыми крылами
Над белым крестоцветом мотылек.

И вдруг встает в лучах воспоминаний —
Сравнения неоскудевший дар —
Георгиевский крест на доломане
Зеленых гродненских гусар.

Когда спокойна гладь реки –
В ней всё находит отраженье:
Шатер небес, покой, движенье,
Леса, кусты и тростники.

Картины в ней отражены
Всегда правдиво, твердо, четко –
Покуда ветер или лодка
Не взбудоражит рябь волны.

Пока туман иль ночи тьма
Не занавесит лик природы,
Пока не бросит лед на воды
Их ненавистница зима.

Но что реке – зима и лед,
Покой и ветер, свет и тени,
И тьма, и смена отражений? –
Она течет вперед, вперед,

В затишье, в бурю, ночью, днем,
Под зноем, под бичом метели –
Она к своей стремится цели
Своим испытанным путем.

Не так ли чуткая душа
Все краски жизни отражает,
Но направленья не меняет,
К предвечной истине спеша?

Порою гладь в ней возмутит
Вдруг налетевшее сомненье,
И гнев порою отраженье
В ней исказит или затмит,

Но продолжается полет,
Светла ль душа или уныла, –
И никакая злая сила
Ее с дороги не собьет.

Мои стихи – лишь запись впечатлений
И настроений, свойственных тебе,
И мне, и всем в минуты размышлений
О смерти и душе, о жизни и судьбе.

Читая эти скромные страницы,
Нахмурься, улыбнись или вздохни…
Спасибо, что прочел! – и этому дивиться
Приходится поэтам в наши дни.

Преодолев житейское волненье,
Моя ладья к той пристани пришла,
Где счет ведут делам добра и зла,
Где смертных ждут награда и мученье.
Я понял все: искусству поклоненье,
И славы блеск, и пошлой страсти мгла,
И все, к чему мечта меня влекла, –
Все было бред, обман и заблужденье.
Теперь, когда две смерти предо мной, –
Ждет душу ад, и тело ждет могила, –
Где слава, страсть, искусство, красота?!.
Не в них теперь душа нашла покой,
Но в той Любви, что благостно раскрыла
Объятья всем с голгофского креста.

Холм одинокий, ты всегда мне мил,
Хоть человек и здесь вознес ограду
И горизонта ширь загородил
Тоскующему по просторам взгляду.
Там – за оградой мысль моя творит
Простора безграничного картины,
Где тишь непостижимая царит,
И где покоя девственны глубины.
Гляжу, и страх овладевает мной,
Но ветер зашумит, в кустах кочуя,
И этот шум сплетая с тишиной,
Я вечности дыханье сердцем чую.
B ней все, что есть и было, – словно сон, –
И смерть, и жизнь, и звук – все необъятно,
И тает мысль в безмерности времен,
И мне тонуть в бездонности приятно.